Празднуя рождение внука, императрица Елизавета по-прежнему не щадила материнских чувств Екатерины: для нее на первом плане были лишь «интересы империи». Увидеть сына снова после родов Екатерина смогла только через шесть недель, когда она принимала очистительную молитву. Тогда императрица во второй раз пришла к ней в комнату и велела принести к ней Павла. «Он показался мне очень хорош, – пишет Екатерина, – и вид его несколько развеселил меня, но как скоро молитвы были окончены, императрица тотчас приказала унести его и сама ушла». В третий раз Павла показали матери по ее просьбе лишь весной, по случаю отъезда великокняжеской четы в Ораниенбаум. Екатерина видела сына только в покоях императрицы и только в присутствии последней.
Считается, что Павла мать не любила, ведь это был ребенок от нелюбимого мужа – Петра III. Однако записи в дневниках Екатерины II, сделанные после рождения сына, говорят о том, что она не была равнодушна к сыну, она хотела быть с ним, заниматься его воспитанием, но ее лишали этой возможности. Умная, европейски образованная мать не могла сразу подавить в себе естественной заботы о первенце и издали, со скорбью, следила за воспитанием, которое давала ему добродушная, но придерживавшаяся старозаветных русских традиций императрица. Павла Петровича, как помещичьего сынка, постепенно сдали на руки невежественной женской дворне, со страхом заботившейся только о том, чтобы беречь и холить барское дитя, оставшееся без всякой родительской ласки и внимания: еще до крестин Павел едва не умер от молочницы. «Я должна была, – пишет Екатерина, – лишь украдкой наведываться о его здоровье, ибо просто послать спросить о нем значило бы усумниться в попечениях императрицы и могло быть очень дурно принято. Она поместила его у себя в комнате и прибегала к нему на каждый его крик; его буквально душили излишними заботами. Он лежал в чрезвычайно жаркой комнате, во фланелевых пеленах, в кроватке, обитой мехом черных лисиц; его покрывали одеялом из атласного тика на вате, а сверх того еще одеялом из розового бархата, подбитого мехом черных лисиц. После я сама много раз видала его таким образом укутанного; пот тек у него с лица и по всему телу, вследствие чего, когда он вырос, то простуживался и заболевал от малейшего ветра. Кроме того, к нему приставили множество бестолковых старух и мамушек,