Нонна Михайловна выплыла на террасу неторопливо и чинно, словно славянская ладья. Увидев садок, она остановилась, всплеснула руками и воскликнула:
– Вот те на! Это что же, ты сам наловил?
– Рынок пока закрыт, – улыбнулся Эмиль. – Магазины тоже. Приходится признать, что да.
– Во дела, – хозяйка присела к улову и восхищённо покачала головой. – Сельди, карасик да ёршик, ну, ты даешь! Слушай, а давай-ка мы эту селёдку засолим! Знаешь, какая она вкусная, к картошечке-то, да с укропчиком, эх! Я умею.
– Да без вопросов, – пожал плечами Эмиль. – Я все равно не знаю, что с ними делать. А вот эта красная ещё и колючая.
– Да, с ней надо аккуратно, – закивала Нонна Михайловна. – Но если правильно приготовить, вкуснее мало что найдешь. Ну, а карасик… Тоже пойдет. Их, вроде, сушить можно, но я не знаю точно.
– Все они ваши. Я завтра ещё наловлю, – сказал Эмиль, улыбнулся и взял с полки пачку кофе.
Продавец рыболовной лавки встретил Эмиля ехидной ухмылкой. Он, видимо, только что пришел на работу, и настроение ещё не успело сильно испортиться. В ответ на молчаливый вопрос Эмиль подошел вплотную к кассе и тихо сказал:
– Леску мне, будьте добры. Флюоркарбоновую. Одну катушку.
Продавец вытаращил глаза и вскочил со стула.
– Слушай, дружок, я сам шутник, но по утрам юмор не очень люблю. Ты что, хочешь сказать, что…
Вместо ответа Эмиль, не дослушав, положил на прилавок телефон с фотографией. Продавец схватил аппарат и уставился сначала на экран, потом на Эмиля.
– Я не понял, ты что, Гарри Поттер, что ли? – пробормотал он. – Ласкирь, скорпена и четыре селёдки – и это здесь, на Ветряном берегу? Это как вообще?
– Вот так. Мне нужна прочная леска. Та, которая начального уровня, сегодня едва не порвалась, когда я селёдок тащил.
– Парень, ты сделал невозможное. У нас сельдь идёт только с катеров, и то не всегда. Разумеется, я продам тебе флюоркарбон. И много ещё чего продам, если ты здесь будешь ловить всерьёз и надолго. И ещё, это… скинь мне эту фотку, а?
Эмиль, выходя из лавочки, прямо-таки светился от гордости. Он готов был прыгать, бежать, ловить руками ветер, петь глупые песни, да даже просто дурачиться. Это было как в раннем детстве, когда с мамой и папой ходили гулять в парк, и от каруселей щекотало в животе, а мороженое пахло счастьем.
И вдруг Эмиль остановился. Мысль, яркой молнией вспыхнувшая в голове, заставила его растерзать взглядом деревянные буквы названия торгового центра.
«Двери». По-английски Doors. Песня!
По рукам и спине пробежали мелкие холодные колючки. Стало неуютно, как в пустом зале ожидания. Эмиль медленным шагом отошел к бордюру, стараясь спрятаться в тени. И снова глаза почти поймали летящее вдалеке среди шариков туй красное развевающееся