– Зачем она тебе?
– Ножик себе сделаю.
– А ножик тебе зачем?
– Ну, буду с ним всякое делать. Деревяшки строгать. Сестре кораблик вырежу.
Отец сдержанно улыбнулся в ответ.
– Идея хорошая, но у меня есть встречное предложение. Пойдем-ка.
Батя зашел внутрь гаража, взял из рук своего десятилетнего сына железку и зажал ее в тисках. После чего снял с гвоздика ножовку по металлу и передал ее Егору в руки.
– Держи, – он провел по железке пальцем косую линию. – Вот так берешь и пилишь. Главное – береги пальцы.
Оценив кислое выражение лица ребенка, он ободряюще потрепал того по вихрам на голове.
– Ты уже скоро станешь взрослым, Егор. Привыкай делать все сам. В жизни за тебя никто ничего делать не станет.
С усмешкой посмотрев на унылую рожицу сына, отец его приободрил.
– Берись и пили. А как закончишь – поедем вместе на рыбалку. Я как раз к тому времени с машиной управлюсь. Идет?
– Правда?
– Правда-правда.
Воодушевившись, Егор тут же повеселел и принялся увлеченно шоркать пилой железку. Отец, глядя на старания сына, лишь спрятал теплую улыбку.
– Молодец сынок. А теперь вставай!
Голос отца еще звенел в ушах. Или это звон от стучащей в висках крови? Плавающий на грани реальности и беспамятства разум выудил из памяти Дикаря детское воспоминание, теплым котенком ворохнувшееся в груди. Это щемящее чувство привело его в себя. Он еще несколько мгновений лежал, впитывая это тепло всем телом и собираясь с силами. Что же, пора вставать и отправляться на поиски чего-то содержащего алкоголь. Теперь у него есть главный ингредиент для живчика, дело за малым. Он сжал потной ладонью кругляш спорана, выуженного из затылочного нароста того – первого – бегуна. Его билет к выздоровлению и вообще – к светлому и счастливому будущему.
Вот только планы кваза были сурово нарушены четким металлическим щелчком и раздавшимся следом голосом.
– Чел, не рыпайся, если жить не надоело. Дернешься – сразу стреляю, догоняешь?
Только поднявшееся внутри после победы над жрачем ликование ухнуло вниз. Кому потребовалась его доведенная до крайности тушка?
– Я встану?
Щелкнувший едва слышно чем-то металлически-смертоносным, переместился вне поля его видимости, обходя лежащего на земле Дикаря по часовой стрелке, что можно было понять по треску вездесущих кустов.
– Валяй. Но без глупостей.
Голос молодой, срывающийся. Похоже, взявший его на мушку стрелок сам волнуется – будь здоров. А это открывает пространство для маневра. Еще бы Дикаря не трясло, как припадочного, от затянувшейся споровой голодовки, было бы вообще хорошо. Кваз осторожно, чтобы не спровоцировать неизвестного, сел, потом поднялся на ноги. Перед ним предстал совсем еще молодой пацан – дай бог, лет восемнадцати. Серые глаза, русые прямые волосы – ничего особо примечательного; таких на улицах