– Никто не думал, что это настолько затянется и станет столь чудовищно кровавым. Сейчас бои идут в Альфёльде, в междуречье Тисы и Дуная, в боях гибнут венгры – наша родная кровь…
– Ну, умные предпочитают сдаться в плен…
Гёза кивнул.
– Да, я знаю. Но не стройте иллюзий – у вас здесь очень мало друзей. Да и те… – Инженер кивнул в сторону окна, за которым виднелась крыша роскошного «паккарда», – не венгры… Коммунистов у нас нет – во всяком случае, организованных. Да, рабочие вас ждут, и даже, может быть, поддержат – но это капля в море… Гонведы на фронте сдаются в плен – не потому, что хотят перейти на вашу сторону, они просто хотят жить… Не рассчитывайте на их помощь, они не будут воевать за вас, как это сделали словаки, поляки и румыны. Разве что коммунисты…
– А вы? – И Савушкин пытливо посмотрел на своего собеседника.
– Я помогаю вам, потому что дал слово человеку, спасшему мне жизнь. Я не испытываю к вам дружеских чувств, не являюсь поклонником вашей идеологии и не рассчитываю с вашим приходом сделать карьеру. Я инженер, я создаю электролампы, мне нравится моя работа – а остальное мне безразлично. Повторюсь, я не хочу ничего общего иметь с этой войной – но я не знаю, как её остановить…
– Гёза, я всё понял. Ваши взгляды на ситуацию мне понятны. У меня к вам есть ещё пара практических вопросов.
– Да, задавайте.
– Что у вас тут с полицией? Кто соседи?
Инженер усмехнулся.
– Сосед справа – биржевой маклер, бежал в Румынию, когда это ещё было можно. Он еврей, так что сами понимаете… Сейчас в его доме живет семья его экономки из Цегледа, венгры. Думаю, он как-то с ней договорился… Они для вас не представляют опасности – живут нелегально. Сосед слева – подполковник Моноштори, не знаю, кем он и где служит, знаю только, что его полк стоит на позициях у Вечеша, но он ночует дома…
– Дома? – Изумился Савушкин.
Инженер кивнул.
– Дома. А почему бы и нет? Воюют днём… Но он приезжает очень поздно, и уезжает до рассвета, так что вы его даже не увидите.
Капитан хмыкнул.
– Хорошенькое дело… А на позиции солдаты на трамваях ездят, небось?
– А что здесь такого? – Удивился Гёза.
Савушкин не нашел, что ответить. Инженер продолжил:
– Полиции можете не опасаться. Шандор оплатил им на три месяца вперёд полное отсутствие любопытства к этому дому. – Подумав, добавил: – Можете не опасаться и налётов нилашистов. В Белвароше Пешта, Йожефвароше или по Ракоци ут они свирепствуют, но у нас здесь их не любят. Нет, как вы говорите, классового фундамента… – И Гёза едва заметно улыбнулся. А затем продолжил: – У нас в Венгрии очень сложно с евреями. До войны почти вся промышленность, банки, биржевые конторы принадлежали евреям. И сейчас мерзавец Салаши[19] использует это, натравливая венгров на евреев… Очень сложно. – Повторил инженер.
Савушкин кивнул.
– Я понял. О политической