Перед самой загрузкой арестованный обратился к конвоирам.
– Друзья мои! А возьмите вместо меня мою струнную группу? Шесть отличных идиотов за одного дирижёра! Посудите, ну кому я нужен!
Его не слушали. Скрутили и увезли.
Берта покачала головой, хмыкнула и зашла в бордель. Зябко ей стало и неуютно на весеннем солнце.
Обычные бордели похожи на больницы – длинные коридоры, одинаковые двери, строгая регистраторша на входе. Работницы похожи на усталых лошадей, трудятся без души.
У Берты не так. У неё настоящий клуб. С воскресенья по четверг играет оркестр, в пятницу и субботу большое шоу. Настоящий очаг культуры, не хуже филармонии. Десяток столиков, бар, всё оформлено с любовью, салфеточки в форме сердечек, на стенах портреты нагих толстушек. Каждый вечер тут полно народу, не только лётчиков, а вообще всех, кому не чуждо прекрасное и у кого есть пять рейхсмарок – немалые деньги в империи.
В полдень зал был ещё пуст, но музыканты уже разминались. Хозяйка сбросила пальто, закурила и уселась за рояль.
Два мрачных типа зажали Бено с боков. Машина катила не спеша, как бы давая возможность попрощаться с домами, людьми и вообще с белым светом. Бено старался не падать духом. Ему казалось, бодрые и весёлые дирижёры вселяют меньше подозрений.
– А скажите, какие сейчас пытки в моде? – спросил он конвоиров.
Ему не ответили.
– Знаете, меня можно пытать фальшивым пением. Я точно не выдержу.
Снова тишина.
– Вы же понимаете намёки?
Чтобы проиллюстрировать мысль, музыкант спел начало сороковой симфонии Моцарта. Ему казалось, эта мелодия с рождения вшита на подкорку у всех людей абсолютно.
– …фа-ми-ми фа-ми-ми, фа-ми-ми, – ре!
Сам бы он убил за такое. Мордовороты даже не поморщились.
– Эй, я только что вместо «до» спел «ре»! Меня чуть не вырвало! Да вы там живые внутри?
Бено попытался заглянуть в стеклянные глаза. Лишь теперь охранники повернули головы. На их лицах не было ни малейшего интереса к жуку, попавшему под колёса военной машины.
Через два часа в зале не осталось свободных мест, а у дверей клубилась очередь из опоздавших. Ровно в семь яркий свет залил сцену. Микрофоны загудели и сразу стихли. Зрители взревели.
– Пусть повопят, – сказала Берта. Она умела набить цену каждой сыгранной ноте. Лишь когда отдельные фанаты начали синеть, хозяйка сосчитала до четырёх, щёлкая пальцем. И грянула музыка!
Некоторое время офицеры просто орали. Всем надоела война. Кусочек мира с музыкой и танцами казался божьим даром. Все знали, вот-вот на сцену выскочат такие хорошенькие девочки, что завтра не жаль и умереть.
Отыграв ровно сто двадцать восемь тактов, оркестр притих, но не остановился. Лучи прожекторов сошлись в сине-белый круг. В центр его выскочил невероятный красавец в смокинге.
– Привет-привет!