Позицию следователя поддержал представитель Генпрокуратуры, что совсем неудивительно. При избрании меры пресечения, сотрудники прокуратуры играют роль статистов, они постоянно меняются от заседания к заседанию, не говорят ничего отличающегося от позиции следователя. Хотя в моем случае представитель прокуратуры умудрилась и оговориться, что я судим за экстремистские преступления и привлекался к административной ответственности за экстремистские правонарушения, что с юридической точки зрения было неверно.
После слово дали мне. Многие говорили мне, что я умею выступать, и, скорее всего, ораторство действительно мне давалось. Отчасти это были природные способности, отчасти сказывался опыт выступлений во время учебы, ну и конечно свою роль сыграла общественная деятельность. Я говорил как обычно, аргументированно опираясь на закон, судебную практику, с эмоциями и жестами. Выступать я любил всегда.
Я просил суд оставить меня на свободе, опираясь на то, что никаких фактических данных, для заключения меня под стражу, следствие не представило. В том числе ничем не подтверждались липовые справки Аванесяна. Говорил и о том, что я не совершал никаких действий, свидетельствующих о моем желании скрыться от следствия, вроде покупки билетов международной или междугородной перевозки или продажи собственности. То, что я не собирался скрываться, свидетельствовало так же то, что я постоянно проживаю в Москве, в собственной квартире. Учусь в Университете.
Затронул я и ляп в речи представителя прокуратуры, заявив, что вопреки ее словам я считаюсь несудимым за возбуждение ненависти, так как приговор не вступил в силу, ведь еще не было апелляции (до которой, правда, оставалось меньше недели). К административной ответственности именно за экстремистские правонарушения я не привлекался. Да, действительно я в течение года до суда привлекался к ответственности за якобы мелкое хулиганство и участие в несанкционированном митинге, и эти преследования фактически носили политический характер, но в соответствии с законом данные правонарушения не относятся к экстремизму. Поэтому данный довод прокуратуры, о том, что на свободе я могу продолжать преступную деятельность, не состоятелен. К сожалению, я не успел затронуть чисто политическую суть вопроса, думая, что мне предоставят возможность выступить еще во время заседания, но это оказалось не так.
Потом выступил мой адвокат. Я уже многое сказал, поэтому некоторые вещи Юрию пришлось