– Я менял специализацию.
– Это как раз понятно, – отмахнулся Хельмут. – Хотелось бы услышать о причинах, которые заставили специалиста заново прогнать через свой мозг огромные объёмы информации. Причём, как вы утверждаете, повторно и с коротким интервалом.
Неудивительно, что он был заинтригован. Спецы крайне востребованы, их труд достойно оплачивается. Редкий профи решится на полную замену своих навыков и знаний.
С частотой в полгода эту дорогостоящую процедуру не делает никто.
Жалко, нельзя сказать даже полуправду.
Понимаете, доктор, я иду по следу «Свободной воли», тех самых ублюдков, что взяли на себя ответственность за подрыв урановой бомбы в крупнейшем космопорте Марса. Для расследования потребовались знания карго-мастера, но с предыдущего этапа миссии моя голова оказалась занята терабайтами данных по корпоративной дипломатии. Вот почему я был вынужден снова «отформатировать» свои мозги.
Нет, конечно, ничего такого я не скажу.
– Я тестировщик. Отрабатываю адаптацию к новым комплексам знаний, прежде чем их выпустят на рынок подготовки специалистов.
– Вот как? – Хельмут постучал указательным пальцем по папке с моими бумагами. – Почему-то этой информации здесь нет. Простите, но за какой помощью вы обратились в «Бевусстлос»? У ваших работодателей должны быть свои специалисты по решению подобных проблем.
– Вы не до конца понимаете специфику моей профессии.
– Тогда объясните, пожалуйста, – широко улыбнулся доктор.
Сама доброта. Неужели он приготовился услышать от меня какое-то особое признание? Может ждал, что я сообщу о своём недоверии к штатным мозгоправам? Почему бы и нет. Паранойя могла стать интересным бонусом к имеющемуся диагнозу.
– В процесс тестирования входит обращение к общедоступным медицинским службам, – пояснил я. – Испытатель должен полностью пройти все ключевые моменты адаптации к новому комплексу знаний. Если вдруг появляются побочные эффекты, инструкции предписывают обратиться в соответствующие учреждения, как это сделали бы наши клиенты. Так я и попал в «Бевусстлос». Если вы не сможете устранить проблему, тогда да, придётся отчитываться о критическом сбое в процессе тестирования и обращаться уже к внутренним специалистам.
– Ах, вон оно что, – протянул доктор Хельмут.
В его голосе я уловил некоторое разочарование.
Тем не менее, он лично взялся за мой случай.
Следующие две недели я подвергался различного рода обследованиям. Принимал лекарства с труднопроизносимыми названиями. Медитировал в камерах сенсорной депривации. Делился с доктором Хельмутом свежими данными о своих сновидениях.
В свободное время я гулял по парку возле больницы, любовался чудесными видами из окна и общался со своим