Когда-то на территории завода не только работали, но и жили: Егор увидел пару домов в три этажа из красного кирпича, неплохо сохранившихся, но заброшенных. Сквозь уцелевшие стекла, он разглядел выцветшие неказенные шторы, горшок из-под цветка и позабытую куклу. Потрескавшиеся асфальтовые дорожки были обложены бордюрным камнем, кое-где виднелись клумбы, детские качели и песочница под деревянным грибком. Егор миновал еще одно здание из красного кирпича, тоже трехэтажное, но уже более официального вида: вход украшали колонны, двери были высокими, а над ними оставалось пятно от снятой прямоугольной таблички, на которой обычно пишут наименование учреждения. Здание к тому же было увенчано небольшой башенкой, торчащей прямо из крыши. Вероятно, это было здание заводской администрации. Оно тоже пустовало, но Егор все же зашел внутрь.
Пустой холл встретил его запахом тлена и пыли – когда-то отсюда вывезли все, что представляло хоть какаю-то ценность, даже паркет был выломан, и идти по выщербленному полу, усеянному кирпичной крошкой и щепками, было неприятно.
Парадная лестница вела к небольшому постаменту, на котором и сейчас оставался бюст Ленина, далее раздаваясь на два параллельных хода, ведущих на второй этаж. Егор взошел туда: сумрачный коридор вел мимо многочисленных дверей, где закрытых, где распахнутых настежь. Егор заглянул в пару попавшихся кабинетов – на стене одного из них висел портрет Горбачева, в застекленной рамке и даже не покосившийся. Сам же кабинет выглядел странно, в нем будто бы взорвали банку с коричневой краской – все кругом было заляпано, немного напоминая тот анекдот про фокусника в белом костюме и бочку дерьма на арене цирка. Взгляд бывшего генерального секретаря был в этом пустом кабинете странно светел и целеустремлен, а вот знаменитое пятно на лысине более чем уместно. В