Когда Аделаида подошла и легонько постучала по стеклу, Джим ее не заметил вовсе: он был занят совершенствованием своей меткости. Старик приоткрыл окошко и крикнул:
– Да? Что вам угодно?
– Мисс Локхарт, – был ответ.
Джим услышал и выглянул наружу.
– Мисс Локхарт? Уверены? – спросил портье.
Она кивнула.
– А зачем она вам? – спросил Джим.
– Не твое дело, бесенок, – сказал портье.
Джим в отместку пульнул бумажным шариком в его голову и ловко увернулся от слабого подзатыльника, которым в ответ наградил его старик.
– Если у вас есть послание для мисс Локхарт, я передам, – сказал Джим, – Давайте-ка его сюда.
Он выскочил из комнаты и отвел девочку в сторону, чтобы быть вне досягаемости слуха портье.
– Тебя как звать?
– Аделаида.
– Для чего тебе нужна мисс Локхарт?
– Не знаю.
– Кто же тебя послал?
– Один господин.
Джиму пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова, и тотчас же ему в нос ударила гремучая смесь запахов гостиницы миссис Холланд и немытого детского тела. Но мальчишка не был брезглив, к тому же он вспомнил нечто весьма важное.
– Ты когда-нибудь слышала о чем-то, что называется семь блаженств?
В последние две недели он спрашивал об этом всех, кого только мог, – кроме мистера Шелби; но ответ был всегда один и тот же: нет, никогда.
Но она как раз слышала. И испугалась. Аделаида съежилась в своем плащике, и глаза ее потемнели.
– Ну и что? – прошептала она.
– Так ты слышала, да?
Она кивнула.
– Ну и что это такое? Это очень важно.
– Я не знаю.
– Где же ты слышала?
Она скривила рот и посмотрела в сторону. Два клерка вышли из конторы и встали на верхних ступеньках лестницы, совсем недалеко от них.
– Эге, – воскликнул один, – Погляди-ка на Джима. Да он завел себе девчонку!
– Кто же твоя возлюбленная, Джим? – вторил ему другой.
Джим метнул презрительный взгляд и изверг поток ругательств такой силы, что легко бы мог потопить линейный корабль. Он не особенно церемонился с клерками, они были для него низшей формой животного мира.
– Нет, ты только послушай! – сказал первый, когда Джим остановился, чтобы перевести дыхание. – Какое красноречие!
– Все дело в подаче, – заметил второй, – Сколько силы, сколько нечеловеческой страсти!
– Вот именно нечеловеческой, – согласился первый.
– Заткни хлебало, Скидмор, – ответил Джим, – Я не расположен терять время, слушая вашу болтовню. Эй, – сказал он Аделаиде, – пошли.
Под рев и свист клерков Джим взял ее за руку и потащил на улицу.
– Не обращай на них внимания, – сказал он, – Слушай-ка, ты должна рассказать мне о семи блаженствах. Здесь один человек умер из-за них.
И он рассказал ей всю историю.