Наводить порядок приходилось при помощи лома и штыковой лопаты. Утрамбованный слой соломы и навоза, оставшийся от бывших постояльцев, рубился на малоаппетитные «ириски». Далее, оторванный от земли, «асфальт» транспортировался в кузов грузовика. На протяжении всего процесса участников одолевала мерзкая вонь экскрементов. Будто исключительная награда, сопровождаемая своего героя и после, она не позволяла забыть о совершённом подвиге.
Столь не увлекательное, для ребёнка, занятие было необходимо и являлось лишь составляющей частью обязанностей мальчика. По прибытию скота из путешествия, Ромка помогал отцу и деду в обрубке копыт животным, чистке шерсти, удалению клещей и чёске пуха.
На чёску пуха вся семья собиралась в пристроенном к загону сарайчике. Каждый участник предстоящего семинара вооружался собственным инструментом, мастерством владения которым мог похвастать пред самым искусным ремесленником. Иногда, инструментом служил обычный гвоздь. Охапка пышного пуха, намотанная вокруг него будто сладкая вата на палочку, с небольшим усилием вытягивалась из тела животного.
Экзекуция продолжалась до тех пор, пока жертва не оставалась одетой только в подшерсток. Будучи связанным, во время всего процесса, питомец испытывал дикую боль, но не мог отказаться от участия. Животное издавало душераздирающие вопли и брыкалось. Не обходилось и без совершенно дурной манеры приглашённого- испражняться на разделочный стол.
Жизнь семьи ежедневно протекала в череде хозяйственных хлопот. В общем духе командного участия никто не роптал на судьбу, стараясь на собственном примере воспитывать детей.
– Ромка, а ну сходи, почисть курятник!– доводилось слышать мальчику.
– Так, баба Валя почистит, – небрежно отмахивался он в ответ.
– Бабка в огороде с рассадой возится. Пойди и почисть, сказано!– тоном, не позволяющим ослушаться, указывал дед.
– Деда, так там воняет!– продолжал апеллировать юнец.
– Запомни, Ромка, моё слово: где воняет, там и пахнет! Тебя не приходиться заставлять садиться к обеденному столу и уплетать за обе щёки жареную курочку или отваренного в супе молодого петушка.
После таких проникновенных слов мальчишке ничего не оставалось делать, как исполнять указание.
В целом, Ромке нравилось проводить время с животными. Разнообразие скотины, содержащейся семьёй, забавляло ребёнка.
Несколько катухов соединялись вместе под одной крышей. Из одного слышалось блеяние коз, во втором кудахтали куры, между досок третьего выглядывали длинные шеи белоснежных гусей.
Ромка, часто представляя себя героем мультипликационного фильма, нарекал питомцев собственными именами, всецело погружаясь в образы: Маугли, живущего в джунглях, Мальчика-с-пальчика, путешествующего со стаей гусей…
Коза Нюрка
Помимо сказочных историй перед глазами ребёнка представали жизненные процессы животных, не описанные ни одним сказочником.
– Папка, папка, а почему у козы Нюрки так брюхо вздуло? Она объелась соломы?
– Нет, Ромка. Нюрка вынашивает козлят.
– И что, у нас скоро появятся маленькие козы?
– Да.
– Ура! Нюрка скоро станет мамой!– радости мальчика не имела границ.
С того момента он мог несколько раз за день навещать козу. Ромка приносил будущей маме разные лакомства, часами разговаривал с ней и оберегал от бодливых соседских рогов, живущих в том же загоне.
Утром, солнечные лучи, прицельным выстрелом, пронзили атмосферу и буквально вломились в Ромкину комнату. Пресыщенные назойливостью, они прыгали по его кровати, подушке, лицу. Мальчик гневно прятался от них под одеяло и переворачивался на другой бок. В эти минуты больше всего хотелось спать, зоревать, как говаривала бабушка Валя.
Вдруг, чей-то голос протиснулся через дверную щель и прошептал: «Ромка, Нюрка родила!» Прошептал и исчез, не успев развеять спокойствия дремлющей комнаты.
В тот же миг, расшифровав информационный посыл, сознание мальчика больше не могло оставаться в покое. Не ожидая подобной небрежности, пуховое одеяло метнулось на пол. Разящей стрелой, сорвавшейся с тетивы, мальчик устремился натягивать на себя разбросанную с вечера одежду.
Наскоро запрыгнув в дедовы валенки, Ромка выкатился из дома на крыльцо.
Морозный воздух ошпарил свежестью лицо мальчика. А свет, отражающийся от кипенно-белого покрова земли, слепил взор повсюду. Под ногами хрустела зимняя крупа. И уже на подступах к загону, в нос ударил стойкий запах навоза. Но Ромку ничто не могло остановить. Особенное чувство толкало его в стойло. Пробираясь по стоптанной копытами соломе, Ромка достиг цели. В отведённом для роженице загоне, лежала коза, напротив – ютились испачканные кровью козлята.
Рядом стояли отец с дедом. Пребывая в некоторой растерянности, мужчины молча обменивались