– Стой! Мне нужно зубы почистить!
– Ничего страшного, я не брезгливый.
Чудом выбравшись из объятий, с припухшими губами и стояком, Валька рванул вверх по лестнице в поисках санузла. Марк, смеясь, крикнул вдогонку о том, чтобы парень не мылся, они сегодня пойдут в баню.
В бане Валька был только в детстве, когда отец его еще дошкольника привозил к бабушке в деревню, и та раз в неделю отправляла внука с дедом в общественную баню. Не важно зима или лето, но дед тащил худенького Вальку в баню. Банный день вообще был каким-то торжественным, бабушка ходила со своими подругами на следующий день, а пока дед с внуком были в бане, чистюля бабуля проводила генеральную уборку, меняя одни накрахмаленные простыни на другие. Взбивала подушки, укладывала их друг на друга пирамидкой, сверху накрывая салфеткой. Расшитые собственноручно салфетки были по всей хате, на стареньком телевизоре, застекленном серванте, полном посуды.
Чего только не было в этом сказочном серванте: яркие чашечки с цветами, аккуратно сложенные по четыре штучки затейливым способом, хрустальные бокалы, рюмки, салатницы. Валька любил этот сервант до безумия, постоянно прилипая к стеклу и разглядывая недосягаемое богатство. Внизу, за лакированными дверцами, хранилось постельное белье и дедовы медали. Валька и сейчас помнил удивительный, особенный запах того дома, запах его детства и счастья.
Дед вручал Вальке таз, сам брал сумки, и они шли к серому старому с осыпавшейся штукатуркой зданию. По дороге к ним присоединялся дед Митя, а в самом здании встречалось много знакомых, здоровающихся с дедом, все были веселые и розовые, кто-то выходил из бани, кто-то только входил, мелькали веники и полосатые полотенца. В раздевалке стояли просто огромные сиденья, крашенные голубой эмалью, кое-где облупившейся, но Вальке они казались величественными деревянными тронами, прикрепленными друг к другу. Дед находил свободное место, расстилал газету, на нее клал полотенце, а сверху сажал Вальку. Потом все шли в помывочную с длинными столами, на которых стояли тазы, люди не стесняясь громко переговаривались, смеялись, ходили голышом, обдавали друг друга водой и терли спины длинными, жесткими мочалками. Хоть Валька и любил баню, но когда дед брался за свою совдеповскую мочалку, которой дерево шлифовать можно, Валька прилагал все возможные силы, дабы избежать экзекуции, но у него ни разу этого не вышло. Успокаивался дед, когда вся кожа у Вальки становилась красной и скрипела от чистоты. Потом была парилка, сборы домой и долгая дорога обратно. После бани ему всегда жутко хотелось спать, поэтому дорога домой казалась бесконечной. Дома он заваливался на взбитую перину и засыпал.
Валька смыл с щетки зубную пасту и грустно улыбнулся своему отражению в зеркале над раковиной. Воспоминания, лавиной накрывшие душу, грустной паутинкой оплели сердце.
Валька вышел из ванной, прошелся по коридору, ближе к лестнице был небольшой холл с окном во всю стену, казалось, что это не окно такое большое, а прозрачная стена.