А питье меж тем пилось. Варя рассказывала дивные истории про подруг и их похождения. Андрей травил относительно свежие анекдоты. Потом опять немного пили, размышляли о строительстве нового моста и прочих чрезвычайно безразличных вещах.
В коридоре в куртке зазвенел мобильный. Андрюха подскочил, выбежал. Потом прикрыл дверь, и коридор наполнился потоком отборного русского мата. Пока он болтал, мы успели еще раз дерябнуть. При этом Варвара умудрилась занюхать коньяк рукавом рубашки. Моей.
– Ребятушки, извиняйте, у меня кое-какие диалоги с животными наклевываются, и я, как юный натуралист, не могу отказать себе и животным в удовольствии…
– Что случилось?
– Да блин, менты с прокурорами что-то не поделили, но выяснять отношения они приехали именно в мой бедлам. Так что я в путь… «гондола за мной ужо отчалила»! Лей дорожную!
АНДРЕЙ
…С Андрюхой познакомились еще в школе, в нашем родном городке. Он учился в параллельном, и всегда мутузил всех, кто хотя бы дышал не так как он. Да и этих мутузил. Но мне не доставалось, что было очень странно. Пару раз он даже вытаскивал меня из передряг. А за это я давал ему списывать…
Рос он с матерью, нервной белесой алкоголичкой, считавшей его отродьем и постоянно обвинявшей его в том, что она не работает и не может устроить жизнь… Порой она выбегала на улицу и орала: «Мудила ты, как и отец твой, чтоб те голову оторвало за твои корни!» Потом он пару дней ночевал у нас, ожидая, когда бес в матери возьмет отгул и можно будет забрать сумку с учебниками.
К концу лета, после девяностого, мать сгорела от водки. На похоронах было мало народу. Человек девять. Один из них был Михаил, отец Андрюхи. Он был серьезным, в очках с тонкой оправой. С тяжелым виноватым взглядом. Через три дня после похорон он увез Андрея с собой. Мне остались на память маленький стеклянный глобус и шрам на скуле после исторического полета с Андреем в овраг вместе с угнанным во дворе мопедом…
На отца он не злился. Как оказалось, тот каждый год пытался отсудить Андрюху. Но самый гуманный суд в мире всегда оставлял его вечно пьяной матери. Она же пропивала алименты, жгла его письма, делала все, чтобы сын ненавидел мир и, в первую очередь, отца. Так же, как она…
Встретились только через шесть лет. Я уже в универе учился. Случайно, на улице. Ловил машину, а остановился он.
Отец пристроил его в хорошую школу, а после окончания отправил на два года в Германию, грызть гранит экономтеории. Мачеха относилась к Андрею гораздо лучше, чем мать, и Андрей всегда про нее с теплотой говорил «Верочка Лексевна». Сразу по возвращении отец передал ему в распоряжение кафе в пригороде, купленное на сдачу от какой-то аферы с поставкой фанеры в Финляндию.
А через два года Андрюха былуже владельцем развлекательного центра, считавшегося хорошим местом для реализации любого досугового изыска, с жирной клиентурой, готовой за это платить. И при этом остался, на удивление,