– Отойди!.. Бить буду!.. Рвать буду!..
Старушки кинулись врассыпную, вытолкнув на середину замешкавшуюся Стеллу Борисовну, – и злодей грузчик углом ящика с треском разодрал на ней импортный плащ. Даже и не подумал затормозить. Как обещал – так и сделал.
А потом Стелле Борисовне долго пришлось уговаривать продавщицу протянуть ей пару бутылочек через головы очередных, потому что старушки неторопливо, бережно переливали молоко в пузатые пластмассовые бидончики.
Вышла она к машине не через минуту, а через семь. Не вышла, собственно, – пулей вылетела.
Водитель, видя ее аварийное положение, порылся в «бардачке», нашел пару булавок.
– Может, зашпилитесь? – предложил.
– А! – дернула головой Стелла Борисовна. Она вдруг сделалась строгой, деловой. – Едем! Время не терпит.
Из плаща она ловко вывернулась уже в салоне, скомкав, упрятала его в сумочку.
Водитель покосился на стройную фигуру Стеллы Борисовны. Кашлянул:
– Нервная вы какая-то. Все торопитесь.
– Будешь тут торопиться, – невесело усмехнулась она.
– А вы, кстати, кем работаете? – спросил водитель. – Костюмчик на вас, гляжу… как на депутате горсовета.
– Нет. Я лабораторией заведую. В НИИ.
– О-о! Начальство! Так ведь начальство не опаздывает – задерживается.
– Мне нельзя, – сказала Стелла Борисовна. – У меня и так один завелся… борец за свободу творческой личности. И борется, и борется… Да если еще я начну.
– А насчет творчества как? Творит?
– Творит, – вздохнула она. – А потом за него перетворяешь.
– Ну и послали бы его к та… куда подальше.
Стелла Борисовна оживилась:
– Подальше бы хорошо! Только он сам уйдет. И поближе. Давно уже грозится. Заявление в кармане носит. – Она почувствовала вдруг расположение к этому покладистому дядьке. – Представляете: костюм другой надевает – заявление перекладывает. Как проездной билет – всегда при себе. – Она помолчала. – Но ведь он как уйдет, если ему хоть малую зацепку дать. Так дверью на прощанье шарахнет – косяки отвалятся.
– Бывают же такие! – возмутился таксист. – Еще и мужиком называется. Сидит в конторе – протирает штаны.
– Штаны? – переспросила Стелла Борисовна. И повернулась к водителю. – Этот не протрет. Он, знаете… он! – Она, схватившись за голову, по-девчоночьи рассмеялась. Даже слезы на глазах выступили. – Ой, не могу!.. Он подушечку на стул подкладывает. Вышитую. Цветочками! Честное слово! Ему мама вышила… Ну почему цветочками-то? Почему?..
Я вскочил из-за стола.
Все!.. Пропал мой объективный рассказ! Сгорел!.. Дернуло же ее за язык! Убила она мне героя этой подушечкой. Уничтожила. В гнома превратила.
Я и рассердился на нее: ну, нельзя же так! Нечестно!
И