До площади Пятого Ангела мы добрались буквально за полчаса, если не быстрее. Здесь раскинулся базар áрииф – лабиринт лотков, навесов и толп на пятачке вдвое меньше нужного. Рынок славился дешевизной и вкуснейшей уличной едой. Над площадью висела густая кисея из дыма и пыли, волнами колыхался зной. Под этим мутным покровом пестрели навесы, в чересполосице света и тени ярко вспыхивали краски, сновали покупатели, и этот шумный базар был отражением империи, многолюдной и разношерстной, где собрались все: от коренных илдрекканцев, охочих до дешевизны, до беженцев с джанийской границы.
А над толпой нависал покровитель площади – Ангел Элирокос. Когда статую Простителя устанавливали на ее верхотуре, она, должно быть, радовала глаз тонкой работой и красками. Но прошли века, и краска облупилась, обнажив серый мрачный камень; одна рука давным-давно отвалилась, зато другая до сих пор традиционно указывала на север. Если бы не изображения спасенных душ подле пьедестала, старина походил бы на увечного попрошайку.
Мне эта статуя всегда нравилась.
Мендросс со своим лотком расположился у самого пьедестала Ангела, где заканчивалась тень. Когда мы подошли, он объегоривал покупательницу. Пока они пререкались, мы с Деганом принялись угощаться всем подряд. Мендросс воспринял это как должное, но женщина возмутилась:
– Так вот почему ты такую цену ломишь! Чтобы дружков задарма кормить?
Мендросс сердито зыркнул на нас из складок и щек, а к ней обратил сахарную улыбку:
– О нет, сударыня! Эти милые люди просто снимают пробу для своего господина, почтенного Пандри, шеф-повара Внешнего имперского Двора!
Та смерила нас взглядом и не прониклась. Я хорошо ее понимал: ночь выдалась бурной, но я сомневаюсь, что нас даже в лучшем виде подпустили бы ко Двору, не говоря уже о кухне.
– Тьфу! – Она плюнула и пошла прочь.
Деган зачерпнул горсть великолепной горной земляники и попробовал.
– Шеф-повару понравится, Дрот. – Он смолотил еще одну ягоду. – Да скользнут они беспрепятственно по его трижды благословенному пищеводу!
– Вовремя, ничего не скажешь, – буркнул Мендросс. – Я ее почти уболтал.
Я небрежно отмахнулся и подступил к нему ближе. Нас разделяла только корзина с фигами.
– Не скули, получишь ты свои чертовы две совы.
– Четыре. И ты пришел рано.
– Три. И да, я пришел рано.
– Стой здесь. Я не успел подготовиться.
Торговец пошел вглубь лавки и начал имитировать поиски. Я забавлялся тем, что кидал фигу за фигой базарным оборванцам. Деган молча ел и наблюдал за толпой.
Мендросс вернулся.
– Э-хе-хе, – пропыхтел он. – Дела-то идут из рук вон плохо…
И сунул за большую бутыль маленький кошелек. Я взял его не спеша, давая время соглядатаям убедиться в состоявшейся передаче.
– Кому сейчас легко? – отозвался я. – Ничего личного.
Мендросс опять посмурнел:
– Да, конечно. Ничего личного,