Похождения Синдбада-Морехода. Шахразада

тебя о том, чтобы двоих из этих верных людей отпустили вместе со мной в путешествие. Боюсь, что в одиночку мне не справиться с тем важным поручением, которое мне дал халиф.

      – Наш повелитель рад твоей просьбе, – проговорил визирь. – Да, не двое, а четверо отчаянных смельчаков отправятся с тобой. Полагайся на них как на самого себя. В бою они отважны, в походе терпеливы и сильны, а советам их можешь доверять так же, как доверял бы моим советам.

      Гарун-аль-Рашид отвернулся к окну. Так я понял, что могу считать себя свободным.

      Домой я почти бежал. Предчувствуя дальнее странствие, хотел оставшиеся часы провести со своей прекрасной женой.

      У моего дома уже суетились слуги и носильщики. У ворот появились четверо сильных мужчин, в которых без труда можно было узнать личную охрану халифа. Поклоном они поздоровались со мной. Я ответил тем же – теперь это были мои спутники в том тяжком путешествии, что предстояло нам по воле Гаруна-аль-Рашида, повелителя правоверных, да продлит Аллах его годы без счета.

      Прекрасны и печальны были глаза моей любимой Лейлы в тот миг, когда она прощалась со мной. От слез и причитаний нас обоих удерживала лишь надежда на скорейшую встречу. А для этого надо было совсем немного – найти островок, где в изобилии (по словам купцов) разбросаны эти самые драгоценности, собрать их и привезти в Багдад.

      Наше путешествие по Серединному морю протекало гладко и без происшествий. Купец из знойной страны говорил, что это потому, что охраняет его сам царь. Но разве важно, кто охраняет?

      На третий день пути поднялся свежий ветер. Он погнал наш корабль все быстрее и быстрее. Волны становились все выше, а небо – все темнее. Предстояла великая буря, и тут уже было ясно, что хранила нас только судьба.

      Резкий порыв ветра порвал парус… Теперь спасение было в руках Аллаха… Охрана халифа сейчас казалась такой же бесполезной, как пустые мешки, в которые мы должны были собирать камни. Я вознес Аллаху отчаянную молитву, прося лишь одного: позволить мне выполнить нелегкое поручение повелителя правоверных и не погибнуть.