шумно признал Тоцкий, брызгая слюной и размахивая руками. – Но ведь любого неплательщика давно выбросили бы на улицу, только не меня. Я столько должен, что меня нет смысла выгонять. К тому же, они знают, что рано или поздно я все это куплю и всех, кто пытался наступить мне на пятки, выгоню прочь. Что мне эта гостиница! Я многим должен. Ко мне, например, прилетала братва из Тюмени, им я тоже должен целый гугол денег, – похвастался Тоцкий. – Они пришли ко мне в номер и расселись по углам, а бугор их, по кликухе Ванька, сел так, чтобы я увидел рукоятку пистолета, заткнутого за пояс. Ну, помолчал, как надо, потом сказал: «Тебе, Тоцкий, наверное, хана». Я спрашиваю: «Почему наверное?» А Ванька отвечает: «Вот приехали тебя трахать, Тоцкий. Видишь, нас семь человек? Деньги, которые мы вложили в твое дело, были из общака. Если денег у тебя нет, повезем в лес за Лобню, там оттрахаем и замочим». – Тоцкий восхищенно поморгал выпуклыми глазами. – В это время зазвонил телефон. Бугор кивнул мне: возьми, дескать, трубку. Я взял и услышал голос большого чечена Исы. Это очень большой чечен, – восхищенно пояснил Тоцкий Сергею. – Он вложил в мое дело очень большие деньги. Он вложил в мое дело даже больше, чем тюменская братва. Большой чечен Иса всегда звонит мне в гостиницу как на работу и всегда говорит, что до сих пор не зарезал меня только потому, что очень хочет получить свои деньги. Если у тебя нет больших денег, обычно говорит Иса, тогда дай мне хотя бы красный автомобиль и семь тысяч баксов. Тогда он, большой чечен Иса, уедет из Москвы. Он знает одно горное селение в Чечне, там хорошо и спокойно. Там нет разгула преступности. Он так и говорит, что там нет разгула преступности. Большому чечену Исе я вообще никогда не говорил плохого, – Тоцкий снова изумленно моргнул круглыми глазами, слегка увлажнившимися от обильной еды и вкусной водки. – Я всегда старался, да и теперь стараюсь найти для большого чечена Исы хорошие слова. Но тут по всем углам моего номера сидела мрачная тюменская братва, приехавшая меня трахать и мочить, поэтому я прямо сказал: «Здравствуй, Иса, друг. Я сейчас занят. У меня в номере сидит братва из солнечной Тюмени. Сейчас они узнают, что у меня нет денег и повезут в лес за Лобню. Там они меня будут трахать. Наверное, до смерти, ведь их, Иса, друг, семь человек. Если хочешь, тоже приезжай. Будешь восьмым». Услышав такое, большой чечен Иса возмущенно что-то запричитал, а потом так сказал: «У меня левая рука совсем отнимается, когда я думаю о тебе, Виталик, друг. Когда ты вернешь мне деньги, я куплю красный автомобиль и мы поедем ко мне в Чечню. Я каждый день буду колоть для тебя молодого барашка, мы станем с тобой как братья, Виталик, друг. Тебя нельзя убивать». И попросил: «Передай трубку старшему человеку». Я, понятно, передал трубку бугру Ваньке. Он что-то там повякал, а потом бросил трубку. «Ну, Виталик, вставай», – сказал он мрачно. Он так это сказал, что я понял, что меня, наверное, даже не повезут за Лобню, а замочат прямо здесь, или в машине, чтобы выбросить труп в Москву-реку. А, может, все-таки повезут, вдруг большой чечен Иса согласился быть восьмым. Только поэтому я и спросил: «Зачем вставать? Куда мы идем?»
