Ну, они-то, может, и были против, да разве это их домик, чтоб не разрешить человеку скрыться от непогоды? По виду этого человека не трудно было догадаться, что там, за дверью, ничуть не стало лучше, видимо, только хуже. Короче, они поплотнее сгребли свою мокрую одежду, чтобы он мог сесть.
Мужик, сняв плащ и небрежно бросив его в угол, сел. От его изрядно помятого, страшного, но вполне человеческого лица с морщинистым лбом, выцветшими глазами, носом-картошкой, небритыми щеками, безгубым ртом и тупым подбородком, несло нечеловеческим унынием. Или он специально придал ему такое выражение, заметив на столе пиво.
Приподнятое было настроение у Алика уже успело испортиться. Артём же, невозмутимо отхлебнув из баклажки, передал её Кириллу. Тот взял, но пить не стал.
– Может, и я с вами выпью, ребята? – спросил мужик и, не ожидая ответа, полез в сумку, висевшую у него через плечо.
На столе появились початая бутылка дешёвой водки, кусок хлеба, небрежно нарезанные кусочки ветчины и несколько испачканных в хлебе яиц.
«Ну, блин, началось!..» – подумал Алик.
Кирилл по-женски закатил глаза, а капризное лицо Артёма стало ещё капризнее.
Мужик же, невозмутимо посмотрев на стол, спохватился и достал из сумки ещё и пластиковые стаканчики. Довольный, объявил:
– Чистые.
– Мы не будем водку, у нас пиво есть, – заявил Кирилл.
– Ну и ладно, – усмехнулся тот, – пейте пиво, а я буду водочку. Возьмите стаканчики. Чё вы из горла-то?
Пришлось повиноваться. Алик взял три стаканчика, умышленно не проверяя их чистоту, и передал их Кириллу. Тот разлил пиво. Мужик налил себе водки.
– За знакомство, – сказал он и выпил.
Не дрогнув ни единым мускулом на лице, точно выпитое было обычной водой, произнёс:
– Меня звать Владимир Петрович. Можно Петрович. Или просто Вова.
– Уж лучше Петрович, – обмолвился Кирилл и тоже выпил.
За ним последовали и Алик с Артёмом. Пиво показалось настолько отвратительным, что Алика чуть не стошнило. Он отвернулся к окну и застыл с кислой рожей. «Вот попал, блин», – влезла в голову унылая мысль и заслонила собой всё доброе и светлое, что в ней было.
Ветер дул в щели окошка так свирепо, что от сквозняка стало зябко. С приходом Петровича согревший ранее хмель улетучился.
Алик посмотрел на парней. Кирилл тоже мёрз. Это как-то даже порадовало. Не понравился он ему. Ему вообще глубоко противны были все эти гламурные пидорки: узкие джинсики, модные рубашечки, модельные причёсочки… Очень редко доводилось общаться с такими людьми, потому что они жили не в его мире. Он никого из них никогда не впустил бы в свой мир.
А вот на Артёма смотрелось с огромным сожалением. Хороший вроде парень из-за своей робости, что ли, и какой-то несамостоятельности попал в плохую историю. Сидит тут совсем потерянный. Дома волнуются, а он им даже позвонить не может.
«Ладно,