– Да-а. – Геннадий помолчал, отставил бутылку Rasputin и, глядя в налитые рюмки, вздохнул. – Сань, давай «со свиданьицем», за твой приезд.
– Ну, давай. – Саня взял рюмку, отвел ее в сторону комнат: – А как же Елена-то?
Геннадий выпил, поморщился, махнул рукой:
– Ладно… Приглашали…
Саня глядел то в рюмку, то на брата.
– Ехал вот… О тебе все думал. Как приеду, рад, думаю, будешь, да и сам я рад, братка. Думал, расскажу, какие новости у нас. А что-то вроде не с того начал…
– Так расскажешь еще! Ты ж не завтра назад?
– Да не знаю. Как получится. – Саня опять пожал плечами.
– Ты на них, что ли, смотришь? – Жуя, Геннадий вилкой показал в сторону зала. – Да ладно, брось ты, не хотят – как хотят. Не обращай внимания, все нормально. Ты пей, закусывай. Ты так приехал или дела какие?
– В техникум надо сходить, узнать про прием…
– Лешка поступать собрался? В какой?
– Да не знаю пока. В сельхоз или ветеринарный.
– Есть еще строительный, железнодорожный.
– Да нет, я думаю, пусть лучше по сельскому хозяйству учится. Не хочу, чтобы совсем из деревни уехал. Пусть работает, я дом ему построю.
– Э-э! Это, братка, он тебя не спросит. В армию уйдет, оттуда – в город и жди его потом обратно! Давай с тобой смирновочки выпьем, мать с отцом помянем. – Геннадий разлил по рюмкам.
Выпили, не чокаясь, молча закусывали. Санька, оглядев со всех сторон красивую этикетку, отставил бутылку. Подумав, сказал:
– Ген, ты не обижайся…
– Чего?
– У тебя картошка есть?
– Есть. – Геннадий, не вставая, открыл дверцу шкафчика под раковиной, показал на сетку с картошкой.
– Я вот вижу, закуски у тебя всякие, лимоны, водка аховская… А, может, давай, картошки сварим.
– А чего – давай!
Санька взялся с удовольствием чистить карошку.
– Без нее все равно не наемся никак. Сколько этих разносолов ихних не ешь, а картошечка – первое дело!
Геннадий покопался в ящике стола, достал второй нож, сел рядом.
Молча, сосредоточенно чистили. Санька вдруг вспомнил:
– Так ты сейчас где работаешь? Музыку бросил, что ли?
– Второй год уже. Последнее время работал я с тремя заводскими хорами. С хором машиностроительного завода даже звание народного получили. Как все наладилось! Ездить стали от заводов в экспедиции, песни записывали, обряды. Девки мои из хора только – только загорелись, чувствую: стали понимать песню народную, всю ее глубину… А тут – перестройка. Сократили народ на заводах в два-три раза, коллективы разбежались, да и ставки руководителей хоров убрали. Оказалась музыка наша, да и все народное творчество никому не нужными. Да не только творчество, а и сам народ-то никому не нужен