По поводу пышной свадьбы воцарившегося в Кремле Лжедмитрия и Марины Мнишек столицу наводнила ее многочисленная польская свита, это явилось одной из причин острого недовольства москвичей, не оценивших также прозелитского рвения иезуитов, воспринимавшегося как святотатство.
Конрад Буссов справедливо замечал, что Лжедмитрия погубили два порока – беспечность и тщеславие: «Беспечность приняла у него такие размеры, что он даже гневался на тех, кто говорил об измене московитов и о том, что они намереваются убить его вместе с поляками. Тщеславие ежедневно возрастало и у него, и у его царицы, оно проявлялось не только в том, что во всякой роскоши и пышности они превзошли всех других бывших царей, но он приказал даже именовать себя “царем всех царей”».
17 мая 1606 года Василий Шуйский, еще недавно исполнявший самую почетную обязанность тысяцкого на свадьбе царя Дмитрия Ивановича, направил действия толпы. Тем ранним субботним утром на Красную площадь побежали люди с криками:
– В город! В город! Город горит!
Во всех кремлевских храмах ударили в колокола. Стрелецкая охрана у ворот Кремля была сметена. Около двухсот заговорщиков, в основном – дворян, побежали к дворцу, где находилась царская чета. Внутренняя охрана из эффектных немецких алебардщиков оказалась беспомощна перед людьми с саблями и ручными пищалями. Дневавший и ночевавший у царских дверей боярин Петр Басманов был убит вместе с оставшимися верными царю Дмитрию охранниками. Самозванец безуспешно искал свой меч, хранителем которого был мечник князь Михаил Васильевич Шуйский. Схватка у дверей царских покоев позволила самозванцу бежать через другой выход, крикнув в окно Марине Мнишек:
– Сердце мое, измена!
Лжедмитрий выпрыгнул из окна во двор с высоты 7–8 метров и упал, потеряв сознание.
Тем временем в Кремль уже ворвалась толпа, влекомая криками:
– Литва бояр бьет! На помощь боярам!
Лжедмитрий попал в руки стрельцов, которые привели его в чувство, облив водой. Царь умолял защитить его от изменников Шуйских, привести его на Лобное место, где он мог бы обратиться к народу, обещал пожаловать стрельцов за это дворами бояр-предателей и женить на боярских женах. Стрельцы было начали защищать Лжедмитрия от натиска заговорщиков. Но скоро отступили из-за угроз со стороны дворян перебить стрелецких жен и детей. Стрельцы «опустили свои пищали».
«Видно, так угодно было Богу, не хотевшему долее терпеть гордости и надменности этого Дмитрия, который не признавал себе равным ни одного государя в мире и почти равнял себя Богу», – заключили послы Николай Олесницкий и Александр Гонсевский, составившие по горячим следам донесение о госперевороте. Бояре обвинили царя в том, что он «не действительный Дмитрий, а Гришка Отрепьев». Князь Василий Голицын объявил от имени Марфы Нагой, что «она