– О чем это я?
– Ты о своей награде за помощь в устранении Корнилова, – напомнил Тодор.
– Так вот! – Алина уперлась руками в стол и поднялась без посторонней помощи. – Слыхала, что в погребальной камере Пирамиды полным-полно места. Я хочу быть похоронена там. С почестями, которые вне всяких сомнений, давно заслужила!
– Я обещаю вам, Алина Бронисловавна, что ваше требование будет исполнено.
– Тогда – все. Я чувствую себя такой же взмыленной и усталой, как лошадь, пробежавшая километров сто. Пойдемте, мальчики. А ты, Вольдемар, свяжись с Конструктором через этого юношу… забыла, как его… выкормыша покойного Айзенберга. Пусть передаст, что мне нужны кое-какие советы.
– Черкес, – буркнул Вольдемар. – Тебе нужен Черкес.
Когда Алину повернули спиной к Раисе, та поняла, что аудиенция окончена, и кивнула Вольдемару. Тот даже не заметил этого жеста вежливости, а принялся с раздражением тасовать свою колоду.
Раиса толкнула дверь и услыхала сдавленный стон. Ромочка, подглядывавший в замочную скважину, со смущенной улыбкой потирал ушибленный глаз.
Глава 7
Подлинная история мамочки
Черный дым еще не рассеялся окончательно, но различать предметы было можно. Особенно те, что находились вблизи. Звуки – тоже. Томский слышал голоса звавших его друзей, но вместо того, чтобы откликнуться, бросился на помощь Дантисту. Хвала Господу, для этого не требовалось ступать в чертову реку, а достаточно было лишь протянуть руку – проводник лежал у самого берега.
Анатолий опустился на колени.
– Тихо, дружок. Спокойно. Это – что-то вроде трясины. Чем больше трепыхаешься, тем сильнее засасывает. Сейчас я подам тебе руку, а ты…
– Так подавай! Я иду ко дну! Чувствую, как элементали тащат меня вниз… О Боже, какие горячие у них руки!
– Да-да…
Томский и сам видел, как тело Дантиста медленно, но верно погружается в реку, поэтому на доли секунды и растерялся. Но быстро пришел в себя и протянул Дантисту автомат.
– Хватайся за ствол. Я тебя вытащу.
– Элементали…
– Брось, Дантист. Нам никаких элементалей не нужно. Мы сами себе элементали. Ну же!
Дантист, наконец, вытянул руку. Ладонь его сомкнулась на стволе автомата. Толик потянул «калаш» на себя. От дикого вопля Дантиста заложило уши. Томский не верил своим глазам. Проводник не оторвался от поверхности битума, нет. С треском лопнул комбинезон. Хлынула кровь. Толик готов был поклясться: он видел что-то розовое и белое. Плоть и кость?! Такого не может быть!
Дантист, наконец, перестал вопить и выпустил ствол «калаша».
– Ли… Ли…
– Что?
– Липучка. Для мух. А я – муха.
– Не говори ерунды! Мы выберемся!
– Ерунду говоришь… ты. Меня… разорвало пополам. Прикончи. Я не хочу так… мучиться.
– Потерпи немного, – Анатолий понимал, что положение Дантиста безнадежно, но продолжал его утешать. – Сейчас