Родными.
Или для отца было важнее унизить противника, чем убить его?
Неправильный подход к делу. Недаром отец не сделал военной карьеры. Врага нужно уничтожать. А уж потом торжествовать, если есть желание.
Хотя что теперь рассуждать об этом? Настоящую победу над Ивелинами одержал не отец, а император. А удар последовал оттуда, откуда не ожидалось. И это возвращало ход мыслей к исходной точке.
Наступила осень, темнеть стало раньше, и тому, кто ходил по улицам по вечерам, следовало подумать о своей безопасности. Тримейн всегда славился уличными грабителями. Но Сигварда это не слишком беспокоило. Вряд ли кто-нибудь из местных мазуриков рискнул бы напасть на боевого офицера, да еще в сопровождении ординарца. Ловел и безоружный способен был внушить трепет окружающим, да только без оружия он, как и его хозяин, последние пятнадцать лет из дому не выходил. Нет, ограбления Сигвард не боялся, пусть боятся те, у кого хватит дурости попытаться его ограбить.
Однако в последние дни, когда Сигвард шел по улицам, его не оставляло ощущение, что за ним следят. Независимо от того, было это днем или ночью.
Конечно, эта тяжба могла довести человека до того, что черти по углам начнут мерещится. Но только Сигварду ничего не мерещилось сроду. А на войне любая сторона засылает к другой лазутчиков. Сигвард в юности сам побывал таковым, потом вылавливал вражеских лазутчиков, потом сам снаряжал своих, так что кое-какое понятие о слежке имел. Но того, кто шпионил за ним теперь – если он существовал, – увидеть не мог. И это его бесило. И вместо того, чтобы пойти развеяться и выпить с приятелями в гвардейских казармах или в одном из многочисленных тримейнских кабаков, он пил в гостиничном номере в одиночестве (Ловел, храпевший в соседней каморке, не в счет). То есть он, может, и пошел бы вечером куда-нибудь, но нудный дождь отбивал всякое желание выходить на улицу. Три месяца назад, в убийственной жаре Южного пограничья, он был бы только рад такому дождю. А вот поди ж ты – успело это счастье надоесть хуже горькой редьки. И вот он сидел в «Трилистнике» наедине с кувшином скельского, потому что холодное пиво, по которому Сигвард скучал в Крук-Мауре, тоже ничуть не привлекало. Вообще он начинал скучать уже по самому Крук-Мауру. Там по крайней мере было ясно, кто твой враг и почему ты должен с ним сражаться.
Внизу, в общем зале гостиницы, почти ежевечерне играли в кости и даже в карты – эта забава, считавшаяся исключительно аристократической, проникла из придворных кругов в городские. Император неоднократно пытался запретить этот порок, но все попытки успеха не возымели.
Однако желания присоединиться к игре тоже не возникало. Хоть наплевать