Дни, заполненные разговорами с Валерием Игнатьевичем, тоже не проходили даром. Поворчав немного по поводу «оборотня непонятно во что», старик обстоятельно и подробно разъяснил, что и как теперь в жизни Змея изменилось окончательно и бесповоротно, а что, по его мнению, только на время. Потом началась странная и невероятная учеба. Старик делал какие-то непонятные движения и заставлял Змея повторять все в точности. Затем он что-то напевал или наговаривал и также принуждал запоминать и воспроизводить все до буквы. Змей относился к этому как к части лечебного процесса, но, чувствуя, что в теле включаются механизмы, о которых он и понятия не имел, начинал понимать, что дело не только в лечении.
Учеником Змей оказался хорошим. Спасала не только природная, практически абсолютная память, но и то, что он был психокинетиком. Змей запоминал любое движение не по его виду, а по сумме моторных биотоков чужого тела, которые он чувствовал, словно свои собственные. Возможно, из него мог бы получиться хороший хореограф. Но в детстве Змея главным навыком были не танцы, а умение драться.
И только тогда, когда все выученное стало частью рефлексов, ему открылся подлинный смысл этих манипуляций. Произошло это, когда он по просьбе старика пропел одну из заученных фраз, сопроводив весь этот вокализ сложной системой жестов. Воздух вокруг него неожиданно заклубился плотным и тягуче-медленным вихрем, сделав предметы смазанными и нерезкими.
– Ну вот. – Валерий Игнатьевич удовлетворенно потер руки. – Если в тебя сейчас стрельнуть, ну, например, из лука, то, скорее всего, стрела пролетит мимо.
От удивления Змей опустил руки. Через секунду вихрь истаял в воздухе, распавшись на серебристые льдинки.
– Скорее всего? – переспросил он, а в голове вдруг всплыло все то, что он когда-либо слышал или читал о магии.
– Ну… – Старик задумчиво почесал затылок. – Вихрик-то ведь так себе. Я бы сказал, бледноватый получился вихрик.
– А пуля? – неожиданно для себя жадно спросил Змей.
– Эк тебя разобрало! – засмеялся старик. – Можно и пулю. Только надо…
Он как-то странно опустил плечи, выдавил из себя низкий клекочущий звук и раскрыл руки в красивом и плавном движении. Не успели руки завершить свой путь, как вокруг него возник тонкий, переливающийся радужными отблесками пузырь. Змей опасливо подошел и после непродолжительных колебаний потрогал оболочку пальцем. На ощупь она была похожа на тончайший надувной шар и так же, как шар, колыхалась под тихим ветерком.
– Пулю, говоришь? – ехидно поинтересовался Змей и несильно ткнул в оболочку кулаком. Но неожиданно для него после первых относительно легких сантиметров кулак словно увяз в плотном желе. Он резким движением выдернул руку и уже