– Вы куда направляетесь? – поинтересовался я у соседа по купе. – Значит, по пути. Давайте знакомиться…
Поезд уносил меня в определенную мне для «выживания» географическую зону. Первый этап натурализации прошел довольно удачно, а что будет дальше только богу и известно.
Поезд опаздывал на шесть часов. Пассажиры нервничали, ругали порядки, царящие на железке, и заодно проводников, как ближайших ее представителей. Проводники вяло огрызались, справедливо объясняя, что даже самые крепкие выражения поезду скорости не добавят. Люди нервничали оттого, что рушились их планы – кто-то опаздывал на работу, кто-то не успевал на семейное торжество, кого-то должны были встречать родственники. И только я, внешне подстраиваясь под общее раздражительное настроение, внутренне был совершенно спокоен. Новый город не обещал мне ничего хорошего, чтобы я спешил попасть туда быстрее. Меня не ждали родственники, друзья, работа.
Уже за порогом вокзала меня подкарауливала куча проблем: где жить, где работать, что есть… Поезд, с его временным, но устоявшимся бытом, казался мне почти домом: есть постель, есть столик ресторана, есть доброе участие случайных знакомых. Век бы ехал.
Город встретил противной пасмурной погодой и прилипчивой назойливостью вокзальных цыганок, сующих в самые глаза предлагаемый товар.
– Заломить бы тебе смуглые рученьки, да свести в ближайшее отделение милиции, – негодовал я на особо настырных представительниц кочевого племени и одновременно, следуя избранной ранее легенде среднего парня-работяги, чуть не молодожёна (если судить по паспорту), приценивался к дефицитному товару.
«В следующий раз буду выбирать паспорта более осмотрительно, – зарекался я, – чтобы не надо было заботиться о подарке для молодой супруги и заинтересованно разглядывать колор очередной навязываемой помады».
– Ладно, давай одну.
– Возьми, касатик – не пожалеешь. Жене подаришь, любимой подаришь. А будешь ли любим, дай руку – всю правду скажу, что было, что будет, что на сердце лежит… – тараторила пожилая цыганка и сильно тянула мою ладонь. Наверное, я хорошо вошел в роль парня-простачка, легко расстающегося с «лишними» рубликами.
– Ой, касатик, жизнь твоя была разная, и все больше трудная. А ждет тебя скорая дорога в казенный дом… – неожиданно цыганка осеклась. – А помада кому?
– Жене.
Цыганка еще раз взглянула на раскрытую ладонь и уже без обычного ерничества сказала:
– Ждет тебя скоро большая беда в казенном доме. И сам ты из казенного дома. И жены у тебя никогда не будет.
Я быстро вырвал руку и протянул цыганке деньги. Но она уже растворилась в сутолоке толпы.
– Бойся