А что касается Людмилы и Алексея, то они понимают страхи друг друга. Он боится мужского фиаско, случающегося после долгого простоя. Она боится разочаровать его, обнажившись. Поэтому они долго стоят посреди пустого полудома, обнявшись и впуская друг в друга тепло. Порадуемся за них; право же, они это заслужили.
С глазами, полными солнечных лучей, Людмила впархивает в салон. Улыбаясь преображению маникюрши, парикмахер Акоп Саркисович сообщает, что ее спрашивал какой-то плохо подстриженный и вообще довольно противный тип, да вон он на скамейке сидит. Ничего себе встреча: полковник Вострышев, в былые времена шеф службы безопасности банка. Он передает Людмиле номер, по которому ее просят позвонить. Это телефон Юлиана Юрьевича Сокольского. Людмила наотрез отказывается и просит Вострышева больше ее не беспокоить. Но душевное равновесие, обретенное всего несколько дней назад, нарушено.
На следующий день на ее рабочем столике лежит конверт. В нем авиабилет до Вены на завтра и обратный билет с открытой датой, а также бронь отеля. Людмила на распутье. Ее пугает возврат к прошлому, но интуиция подсказывает лететь. Хотя бы для того, чтобы плюнуть в лицо подставившему ее человеку, некогда близкому и дорогому. Она звонит Алексею и сообщает, что улетает на трехдневные курсы – осваивать новейшую маникюрную технологию.
Утром садится в такси. Куда ехать? Шереметьево-2.
Четвертая серия
Юлиан
Портье с усами и манерами Габсбургов распахивает дверь такси, и Людмила входит в отель. Конечно же, это «Захер», ее любимая гостиница в центре Вены, рядом со знаменитой оперой и художественным музеем «Альбертина». Хитрый Сокольский знал, что заказать, даже сьют тот же самый, где они несколько раз останавливались, прибывая на мнимые переговоры с мнимыми же партнерами.
В номере Людмилу встречает шампанское в серебряном ведерке и большой букет лилий, экран телевизора приветствует фрау Миладинову. Доставивший чемодан портье открывает бутылку, гостья усаживается с бокалом в кресло и распечатывает оставленный ей конверт. Билет в пятый ряд партера на сегодняшнюю «Травиату» с Анной Нетребко, карта «Райффайзенбанка» и две тысячи евро наличными. Ни открыток, ни записок; значит, встреча будет внезапной. Ладно, сволочь, погоди, – и Людмила мстительно обдумывает дифирамбы, предназначенные иуде Юлиану.
Приняв душ, рассматривает себя в зеркале. Прямо скажем, не блеск. Признаки трудной жизни не смываются с лица гелями и пенками. Миладинова крутит в пальцах банковскую карточку и усмехается, вспомнив, как знакомая полька говорила о претендентах на ее благосклонность: «Пройдусь с ним, посмотрю, какой он броский». – «Что значит броский?» – «Ну, как бросается деньгами».
И вот она фланирует по готично-барочному центру Вены, от собора Святого Стефана по улице Грабен, мимо фонтанов святого же Леопольда и опять-таки