– Вам понравится замок, мисс Грей, если вы интересуетесь викторианской архитектурой. Мой брат за месяц до смерти возил туда женщин из Союза матерей[6]. Разумеется, я не являюсь полноправным членом организации, да мне и не положено по статусу, но я обычно ездила на экскурсии, и эта оказалась самой интересной. Особенно мне понравились картины и фарфор. А еще там есть одна восхитительная спальня, где воссоздана обстановка, как в Музее движения искусств и ремесел Викторианской эпохи: плитка Моргана[7], наброски Рескина[8], мебель Макмурдо…[9] Я помню, это была очень дорогая поездка. Мистер Горриндж, владелец острова, устраивает прием лишь раз в неделю во время туристического сезона и ограничивает число приглашенных двенадцатью. Так что, полагаю, ему приходится брать солидную плату, чтобы все выглядело прилично. Но никто не жаловался, даже миссис Бэггот, которая, боюсь, вообще любит пожаловаться на жизнь. И сам остров так красив! И пейзажи там разнообразные, и такая тишина! Пологие утесы, леса, поля и болота. Словно целая Англия в миниатюре.
– Милые мои, я вспомнил: что мы были в театре, когда она забыла роль. Я о Клариссе Лайл. Это было ужасно. Она не просто забыла строки. Хотя я не представляю, как можно забыть «Леди Макбет», – эта роль говорит сама за себя. Она просто умолкла. Мы слышали, как суфлер практически кричал, с того места, где сидели мы с Питером – это мой друг. Потом она изумленно ахнула и убежала со сцены.
Возмущенный возглас Бивиса привел мисс Модсли в чувство, заставив отвлечься от счастливых воспоминаний о портретах Орпена и гобеленах Уильяма Морриса.
– Бедняжка! Это было просто ужасно для нее, Бивис!
– Это было ужасно для всех остальных актеров. И для нас тоже. Это вообще стыд и срам! В конце концов, она профессиональная актриса, и довольно известная. Никто не ожидал, что она поведет себя как школьница, потеряв самообладание на первом любительском концерте. Я страшно удивился, когда Метцлер предложил ей роль Виттории после провала «Макбета». Начала она неплохо, и рецензии выходили положительные, но, говорят, какие-то проблемы возникли еще до того, как постановку закрыли.
Бивис говорил как человек, участвовавший во всех переговорах. Корделию часто удивляла уверенность, которую он излучал всякий раз, когда они говорили о театре – этом экзотическом мире фантазий и желаний, его обетованной земле, воздухе, которым он дышал.
– Хотел