Пробегав весь день по неотложным делам во дворе и по ближайшим окрестностям, Вовка съел целую порцию, добавку и ухватил половину сосиски с папиной тарелки. Однако, совершенно неожиданно, она оказалась щедро сдобрена горчицей, что Вовка заметил, но отреагировать не успел, торопясь проглотить добытую пищу.
У-ух! Горчица оказалась хороша – вырви глаз! Глаза то и раскрылись у Вовчика так, точно он хотел переглядеть сову, а из ушей, носа и рта, как он был уверен, вырвались тугие струи жгучего пара. Наверняка с кровью. Папа заботливо дал ему сделать глоток воды из своего стакана, правда это не сильно помогло, если не сказать подействовало наоборот. Получив подпитку, горчица распространилась вглубь и вширь. Скопившиеся слёзы брызнули кипящей струёй.
– А-а-о-ох, – ещё пуще выкатил глаза Вовка, хватая ртом воздух, стараясь затушить пожар внутри. Трубы горели нещадно.
– Витя, ну что ты я не знаю! – цокнула мама, с беспокойством глядя на своего сына, поглаживая его по голове.
– Да что я? Это же всего лишь горчица. К тому же его никто не заставлял съедать мою сосиску, сам взял, да? – оправдывался папа.
Оправдания звучали не слишком убедительно ещё и потому, что он с трудом сдерживал смех, глядя, как Вовчик стучит кулаками по столу и сам пытается смеяться. Будет что завтра рассказать друзьям!
Затем был чай с конфетами, вареньем и сгущёнкой, цвета слоновой кости. У Вовчика была самая большая кружка! Хотя он никогда не допивал и до половины. Винил он в этом не себя, ведь точно знал, что сможет, пусть и станет похожим на барабан, а маму, потому что она никогда не давала съесть столько сладостей, чтобы потребовалось запить их полной кружкой.
– Так, хватит! – остановила его мама и на этот раз, когда Вовка полез столовой ложкой (чайная был слишком мала) за ещё одной порцией сгущёнки.
– Ну, мам! Я же уже взял, что мне обратно положить?
– Нет, но это последняя. Забыл уже, как месяц назад мы тебе десять зубов лечили, а ты кричал на всю поликлинику?
– Не кричал я, – буркнул Вовка и уставился на последнюю за сегодня ложку со сгущёнкой. На завтрак можно будет наготовить себе ещё вкусных бутербродов с ней, но до завтра же ещё целая ночь! а перед ночью целый вечер! Бесконечность! И почему часы такие длинные? Понять такое решение взрослых сделать час из шестидесяти, а не из тридцати минут или, лучше, из двадцати, было тяжело.
Вовчик облизал ложку так тщательно, как могут только дети и коты, а затем уставился в своё отражение в ней. С одной стороны голова его была вытянута, словно свеча, а с другой…
– Вова, ну зачем ты показываешь язык за столом? Господи, что за наказание то такое? Неужели ты не можешь спокойно покушать. Так, давай, допивай чай и иди в зал.
– А можно ещё одну? Мам? Самую при самую что ни наесть при самую последнюю