– Что за твари такие! – с досадой сказал Патер. – Ничего доверить им нельзя.
– Да это Керуб твой уронил, мы то при чем? И не твари мы… – пробовал было возмутится боцман. От яблок его мучила изжога и портилось настроение.
– Ты Керуба Рубиновича не трогай. Он держал. Кантовать надо было.
– Ага, еще на попа её поставить…
– Цыть, аспидово племя! Вы это спецкомиссии скажете – они вам поставят на попа, на попадью и на попадьеву дочку!
В этот момент подошел Петр, поигрывая ключами. Он вежливо поклонился.
– Что у тебя?
– Отче, у ворот люди в лётной форме.
– Чего хотят? Кто такие?
– Говорят, сбитые американские летчики.
– Откуда сбитые?
– Говорят, что военно-транспортный самолет сбили над Могадишо, это на Земле.
– Проходимцы они, гони их в шею!
Петр направился к воротам чтобы сообщить волю Патера, но лётчиков уже не было. Они благополучно пробрались через дырку в заборе и вовсю трескали райские яблочки.
– Керуб Рубинович! Фас, ату их, ату! – завопил Патер.
Керуб подхватил меч и ринулся на диверсантов-вредителей. В суматохе забыли про разбитый гроб, армянскую царевну и Интернет. Шон, тем временем, не обращая никакого внимания на это безобразие со своими земляками, обжимал коннекторы, чтобы настроить в КРАЮ УНИВЕРСУМА новый сегмент Великой Паутины.
– Отче, – вдруг спросил командир, – а почему забор в дырах-то?
– Так ведь, двигаем все, – ответствовал Патер, – от Вселенной задвигают к границам шестьдесят седьмого года, а мы обратно. Вот и порушили местами. Дай им волю, ничего не оставят. А здесь и так перенаселение. Да сколько матриц ещё в хранилищах, да сколько в отстойнике… ну и хулиганье лезет за яблоками. Дались им эти яблоки. Это всё – ваши переводчики. Плоды познания не на этом дереве, – Патер хитро улыбнулся. – Они «тапуах заав» (золотое яблоко, то бишь апельсин), перевели как яблоко. Это на нашем языке – скромно пояснил он, – яблок сжирают тонны, а толку чуть… Как ничего не знали, так и не знают. Водку принимают за лекарство и «пикуах нефеш»,2 по субботам пьют. Нет, чтобы по пятницам, как соседи наши, пастафарианцы!
Армянская невеста
Боцман бежал за принцессой. Она как лань металась от дерева к дереву и сыпала нецензурными выражениями, довольно странно звучащими в этом святом месте.
– Стой! – кричал боцман по-русски.
Вскоре принцесса утомилась и остановилась, облокотившись на ствол смоковницы.
Боцман подскочил и отвел с её лица смоляные волосы, и замер в восхищении.