– Ти-ш-ш-ше, – зашумели ветры, угрожающе надув щёки.
– Оставьте малыша в покое, – приказала Урсула, закрывая путти собой. Ветры безропотно повиновались. Они взмыли в небо и исчезли из вида.
– Теперь тебе никто не угрожает, и ты сможешь мне всё рассказать, – Урсула повернулась к малышу путти, но он бесследно исчез. Вместе с ним исчез куда-то и дивный город с зеркальными дорожками. Всё приобрело привычные и до боли знакомые очертания.
Урсула поняла, что лежит на кровати в своей комнате. За окном догорает закат. Сумеречный свет просачивался сквозь полуприкрытые занавески, заставляя предметы отбрасывать уродливые тени. На полу что-то блеснуло. Урсула выскользнула из-под одеяла и, стараясь наступать на те половицы, которые не скрипят, подошла к блестящему предмету. Это был небольшой треугольный осколок зеркала. Урсула подняла его и снова легла в постель.
– Странно, откуда в моей комнате этот осколок? – подумала она. – Кто мог принести его сюда?
Скрипнула дверь, в комнату вошла няня, поставила на стол зажженную свечу, посмотрела на Урсулу.
– Нянюшка, – тихо проговорила девочка, желая узнать про зеркальный осколок, но почему-то задала совсем другой вопрос:
– Это ты принесла мне… молоко?
– Очнулась, моя голубка! – обрадовалась няня. – Молочка захотела. Сейчас я тебе его принесу, а заодно обрадую госпожу.
Няня вышла из комнаты. Урсула вытащила из-под одеяла зеркальный осколок и заглянула в него. Ей показалось, что она видит золотоволосого малыша путти, который ей подмигивает, растягивая губы в радостном слове «алёра».
– Путти! Ты ведь расскажешь мне всё, что хотел, правда? – спросила Урсула.
– Правда, сущая правда, госпожа, – раздался за дверью громкий голос няни. – Малышка попросила молока.
Урсула спрятала треугольный осколок под подушку. В комнату вошла маменька.
– Милая, как же ты нас напугала, – проговорила она, целуя девочку в лоб. – Как хорошо, что всё позади. Доктор велел тебе хорошенько выспаться. А папа велел тебе больше ничего в доме без разрешения не трогать.
– Я ничего не трогала, – выпалила Урсула, но тут же вспомнила про осколок и почувствовала, что краснеет.
– Я тебе верю, милая, – поспешила успокоить её маменька, истолковав алый румянец, как новый приступ, который может привести к обмороку. Она нагнулась к дочери и сказала:
– Беда в том, что кроме нас с тобой никто не верит, что неодушевленный предмет – зеркало вдруг ни с того ни с сего взял и рухнул на пол.
– Но, маменька, я честно-честно тут совершенно ни при чём, – воскликнула Урсула.
– Если это так, то и расстраиваться не стоит, – улыбнулась маменька. – Пей своё молоко и закрывай глазки. Пусть тебе приснятся добрые сны, – она поцеловала Урсулу в лоб и вышла.
– Нянюшка, а ты веришь, что я не трогала зеркало? – спросила