У Альбы диабет первого типа. Она приучила Диего к впечатляющему своей сложностью пищевому режиму. Он знает, что она внимательно следит за уровнем сахара в крови, но ведь с ней могло что-то случиться. Как в тот день, когда… Они болтали, сидя у пруда в Буэн-Ретиро, и вдруг Альба побледнела, на лбу заблестели капельки пота. Потянувшись к сумке, лежащей у ног, она начала падать, он попытался удержать ее, но она выскользнула у него из рук и рухнула на землю как шарнирная кукла.
Он снова звонит, опять не получает ответа и тогда набирает номер сестры и принимается умолять ее немедленно поехать к Альбе. На его счастье, Корделия как раз в дороге, она доставляет посылку. По голосу брата она понимает, что даже если Альба просто заснула перед компьютером («со всеми случается», – успокаивает она его), ей лучше прислушаться к его просьбе. Никогда прежде она не чувствовала в нем такой тревоги, такой уязвимости. Она вешает трубку, разворачивает велосипед, переключает скорость и нажимает на педали изо всех сил.
По Рокингемской авеню, потом налево, на Грэнит, – Корделия срезает через бейсбольное поле, мчится по Бруклинской против движения, чтобы быстрее оказаться на кругу, поднимается на мост, лавируя между машинами, пересекает реку Чарльз, резко сворачивает на Маунтфорт-стрит. Какое-то такси сигналит ей, она показывает ему средний палец и продолжает эту сумасшедшую гонку, огибая машины на Бикон-стрит, а потом наклоняется, сворачивая на Сент-Мэри-стрит. Ее брат – псих, нет, он точно когда-нибудь сведет ее с ума, если, конечно, она не убьется на велосипеде раньше. К счастью, Корделия – опытная велосипедистка. Монмаут-стрит: она жмет на тормоза, чтобы замедлить спуск, резко останавливается перед фонарем, пристегивает колесо цепью и врывается в небольшой многоквартирный дом. Взбегает по лестнице, принимается звонить и барабанить в дверь под номером 2С. Диего все еще висит у нее на проводе, этот звонок наверняка обойдется ей в целое состояние.
– Ты уверен, что она там?
– Заходи! – кричит тот.
Но как?
Она настойчиво стучит и зовет на помощь. Какой-то сосед, крепкий парень, выходит на лестничную клетку, Корделия приказывает ему выломать дверь, парень отходит, изо всех сил бьется о дверь и со стоном трет плечо.
– Bueno, hasta aqui hemos llegado[4], – вздыхает Корделия. Она жестом велит соседу посторониться, как следует разбегается и с силой бьет ногой по засову. Тот отлетает. Корделия заходит внутрь – и отключает гарнитуру, пообещав брату перезвонить.
Альба лежит на полу в позе эмбриона, подобрав руки под себя. Корделия осторожно переворачивает ее и с трудом сдерживает слезы при виде ее мертвенно-бледного лица. Но грудь Альбы еле-еле вздымается. Корделия сжимает ее в объятиях, окликает, встряхивает, чтобы привести в чувство. Сосед в оцепенении стоит на пороге, Корделия