– Прошу прощения, милорд. В мои намерения не входило попасть под арест, – отозвался Блэкстоун, а затем, рискуя накликать упрек, добавил: – и я не поплатился, господин.
Лорд Марлдон снова рассмеялся.
– Я скучаю по твоему отцу. Пожалуй, мне бы следовало получше познакомиться с его сыном. – Улыбка уступила место выражению, которое Томас счел за печаль, когда взор господина обратился к его брату. – По крайней мере, с тем, который может меня потешить и ответить, когда к нему обращаются.
Отойдя от огня, сэр Гилберт встал, поглаживая одного из псов, сидевших обок. Блэкстоун бросил на него быстрый взгляд, толком не зная, как ответить на эту реплику, но сэр Гилберт не выказал виду, что юноша обязан отвечать. Томас ощутил, что его испытывают.
– Милорд, мой брат силен и трудится многие часы, так что его безмолвие – к выгоде для его светлости, ибо трудится он, не жалуясь.
– Добрый ответ, но он так буровит меня взглядом, что мне не по себе.
Блэкстоун коснулся плеча брата. Отрок обернулся к нему, и Томас, подняв палец, коснулся чуть ниже собственного глаза и развернул ладонь в успокоительном жесте. Кивнув, отрок застыл недвижно.
– Вы идете на войну, Блэкстоун. Король Эдуард скликает армию. Вербовщики рядов идут по стране, с рыцарями заключают соглашения, а латники и вольные люди должны отправляться послужить своему королю. Людей из моих имений будет школить сэр Гилберт, и вы облачитесь в мои цвета.
Прямолинейность комментария его светлости застала Томаса врасплох. Всему его миру суждено круто перемениться.
– С кем мы будем биться? – с запинкой полюбопытствовал он.
– Кабы ты уделил побольше внимания прокламациям, развешанным шерифом во граде, то прекрасно знал бы. Король и Парламент утверждают, что французы намерены отказать ему в правах на земли во Франции. Война еще не объявлена, но это будут французы. Как всегда.
Блэкстоун знал о слухах, ходивших в последние месяцы, и о том, что люди короля скупают зерно и скот, но мысль о том, что его возьмут и пошлют воевать, ему в голову даже не закрадывалась. Его повседневная жизнь и без того – борьба за выживание.
– Тебе надлежит знать, Блэкстоун, о своем отце. Я дал его семье свою защиту. Это был мой долг перед ним, а о большем он и не просил. Когда топор отрубил мне ногу, он наложил турникет, спасший мне жизнь. Он нес меня в безопасное место много миль. Я был едва в сознании. Это он вылил горящую смолу на обрубок, чтобы запечатать рану. И я любил его за это. Сомневаюсь, что во всем королевстве был более преданный присяжник.
– Он мне не сказывал, – вернулся к Томасу голос.
– Ты не знал, потому что он присягнул хранить молчание. Кабы было