Не спалось ему. Ой, не спалось!
Грезил он. Наяву грезил. Кто хоть однажды влюблялся, тот поймёт.
О том, что случилось дальше, Вера потом вспоминать стеснялась, но выключить видение, забыть, вычеркнуть из жизни была бессильна.
Кто был инициатором, как и почему решился на такое, непонятно, только очнулась Вера в лихорадочном, полуобморочном состоянии, не давая себе отчёта в происходящем.
Женщина душила парня в объятиях, подчиняя внезапно нахлынувшему желанию, впивалась поцелуем в горячие губы, с остервенением мяла налитые мышцы, требовала от него немедленных ответных действий.
Чем неистовее и откровеннее любовники ласкали друг друга, тем сильнее их бил озноб, заставляющий сливаться в блаженном экстазе на волне восторженного исступления.
Вера жадно вдыхала терпкий запах похоти, аппетитно, упиваясь ненасытным желанием, раскрывала густо сочившееся сладостью лоно, бесстыдно подставляя то сокровенное, что до сих пор безраздельно принадлежало лишь супругу.
Как же она была соблазнительна в наивном восторге, как бесстыдно нага, как чувственно ласкала любовника, как нетерпеливо и жадно втягивала в себя восставшую плоть, испытывая головокружительное сладострастие и исступлённое блаженство, взлетая раз за разом в приступы неистовых множественных оргазмов.
Матвей ошалел от безмерной щедрости гостьи, пытался угадать, предвосхитить её трепетные желания, боясь между тем чем-либо обидеть. Их слияние походило на религиозное, молитвенное состояние, на мистическую медитацию, полностью растворяющие индивидуальность.
Любовники самозабвенно извивались, задыхались от неистового темпа, стонали, подчинялись, кричали, требовали, наслаждаясь то безоговорочным подчинением, то безмерной властью и были счастливы.
Грозовые вспышки смешивались с искрами страсти, сверкали экстатическими сполохами, кружили головы, то и дело отключали сознание, взбивали коктейль из сладости и боли, пока оба не застыли в объятиях, лишившись последних сил.
Видение погасло, напоминая о случившемся слипшимися телами и вымокшими простынями.
Проснувшись, вспомнив обо всём, Вера взвыла, испытывая чувство вины и мистический ужас. На часах был полдень.
Пошевелившись, женщина почувствовала крепкие объятия, стремительно набухающую внутри себя плоть, следом горячий поцелуй.
Желания не возникало.
Более того, прикосновения и ласки были неприятны.
Объяснить себе, что произошло ночью, Вера была бессильна. Затмение, наваждение, морок – иного ответа она не видела.
Ей было неприятно, ужасно стыдно. Как, как после всего этого показаться на глаза мужу?
С Матвеем она рассталась довольно холодно, пряча уязвлённый самолюбием и поруганной целомудренностью взгляд.
Он так и не понял, почему, что сделал не так.
Муж, Семён, тоже пребывал в прострации, не в состоянии решиться на разговор с супругой,