Ни слова не говоря, Анжела проскочила в комнату. Бросившись с рыданиями на диван, она залилась потоками слез. Минут десять ее сотрясала нервная дрожь. Игорь метался вокруг нее, пытаясь успокоить бьющуюся в истерике девушку. Наконец, она подняла на Игоря искаженное гневом и злобой лицо:
− Этот… гадина, он… он! Сволочь, тварь мерзкая! Как он смеет!..
− Да скажи ты толком, кто это? О ком ты?
Не ответив, Анжела уткнулась лицом в подушку и запричитала:
− Нельзя, нельзя, чтобы Ефим узнал! Игорь, родненький, помоги! Мне больше не к кому обратиться! Он все испортит, сволочь, сволочь!..
Оторвав лицо от подушки, снова залилась слезами.
Игорь схватил ее за плечи и заорал:
− Кончай истерику! Анжела, я ничего не понял! Кто сволочь? Ты можешь мне внятно все рассказать?
Анжела, раскрыв сумочку, достала зеркальце. Глянув в него, она поднялась и прошла в ванную. Игорь в сплошном недоумении размышлял, что такое могло эту «железную» девчонку так раскочегарить. Ее перезрелый «папик» послал на три буквы? Или бортанул какой-нибудь ханурик в делах? Быть этого не может! Анжела эти ситуации держала под полным контролем. У нее все ходили по струнке. Даже девочки в ее салоне слова не смели пикнуть!
Анжела появилась умытая, подкрашенная. На ее лице застыло суровое выражение. Игорь молча ожидал, что она скажет. Усевшись рядом, Анжела коротко выдохнула:
− У меня проблема.
− Ну, излагай.
− У меня был один знакомый тип. Нас познакомила Виолетта. Я ничего насчет него ничего на планировала. Так, потусить немного. Но этот качок вообразил, что я его собственность. Приставал, выслеживал, надоел до чертиков.
Анжела помолчала. Потом, приподняв платье, показал на бедрах внушительных размеров синяки и ссадины.
− Вчера он подкараулил меня вечером у моего дома. С ним был его дружок, такой же дебил, как и Борис. Они затащили меня в его тачку и привезли на квартиру Бориса. Там он предъявил мне свои требования. Если я не стану его постоянной любовницей, он расскажет моему «папику», что я собой представляю. А в задаток того, что я буду паинькой, сейчас же обслужить их по полной программе. Они сидели и ухмылялись. Я отказалась. Мне пришлось отбиваться от них. Не знаю, как я догадалась крикнуть, что напишу заявление в полицию, что они меня изнасиловали. Добавив, что за групповуху дадут им по максимуму. Качки, хоть и здоровые на вид, струхнули. Когда я уходила, Борис, эта мерзятина, обнадежил меня, что я могу распрощаться со своим бизнесменом… Все пропало. Я знаю этого дебила. Я столько вложила сил и времени на этот вариант, что лучше мне не жить. Такое подворачивается раз в жизни. Девочки вон говорят, что мне судьба сделала подарок! И так глупо его упустить…
Анжела понуро опустила голову. В течении всего ее рассказа Игорь наливался тяжелой злобой. В нем разгоралась прежняя нервическая идиосинкразия. Мужское тело имело для него абсолютное значение неприкасаемости. При встрече