На трясущихся ногах, шелестя серой пижамой, Аритэ кое-как добралась до дивана, рухнула на него и, потянувшись, приподняла салфетку с подноса. Пузатый чайник, парочка небольших контейнеров и забавно зеленый то ли фрукт, то ли овощ выглядели многообещающе. Кружка была большой, отвар из чайника ненавязчиво сладким, тишина вокруг упоительной, диванные подушки бархатистыми, толстый ковер нежно-пушистым… а шаги со стороны двери, нарушающие утреннюю идиллию, бодро-упругими:
– Оба-на! Трупик зачуханный выполз.
Рита прикрыла глаза, не обращая внимания на вошедшего без стука Борха, и с наслаждением сделала еще один глоток.
– Слышь, Лаура? Трупик, говорю, вылез! Видать, неглубоко закапывали. Где наши зонды дезинфекторы, а? Антисанитария же!
Аритэ вдруг резко подкинуло. Кружка с отваром шлепнула ей на брючину мокрую кляксу, маленькое блюдце свалилось с подлокотника на ковер, подушки тонко скрипнули – оккупировавший половину ее дивана Борх поерзал немного, угнездился и вытянул ноги, оглядывая застывшую с кружкой подопечную. Насмотревшись, он цокнул и подытожил:
– Бледня́ бледне́й. Откармливать и выгуливать.
Аритэ наклонилась к столу, поставила кружку, внимательно рассмотрела загадочный зеленый плод, идентифицировав его все же как фрукт, и нахмурилась – соответствующих вилки и ножа на подносе не было.
– Забе-э-эй, – хмыкнул Орингер, на удивление легко считав причину ее замешательства, и подначил. – Тебе точно тридцать три? Хм, а сейчас кажется, что шестнадцать. Папочка не видит. Ешь.
Аритэ мотнула головой:
– Нет, спасибо. В другой раз.
Борх кивнул, поднялся на ноги и прошелся до окна, попутно разъясняя гостье:
– Мы еще неделю-другую перекантуемся здесь, в гостях у моей тетки, Лауры. Она медик, присмотрит за тобой, прокапает. Потом отправимся в стан. Вилок и ножиков я тебе пока никаких не дам, а то мало ли, может ты, как мамаша твоя, покойная, почикаешься. Ларь со шмотками в коридоре. Еще могу зеркало сюда приволочь и шкаф, если нуж…
– Моя мамаша, – монотонно, густо, совсем без сипоты перебила его Аритэ, продолжая напряженно рассматривать фрукт. – Как-то под вечер… захотела выставить меня из дома, но я не ушла – цеплялась за ее халат, а после и за все, что попадалось мне под руку. Волосы, руки, ноги, пояс, подол. Тогда она схватила меня за прикольные косички, оторвала от себя, запихнула в тесный кухонный шкаф, а сама привалилась к нему спиной и порезала себе руки белой сетью. Сетью, а не каким-то глупым ножиком, командующий.
Орингер сунул руки в карманы, присел на широкий подоконник и прислушался – за окном раздавался тихий шелест воды – Лаура поливала куст нежно любимых ею розовых пионов.
Аритэ встала с дивана, покачиваясь, вышла в коридор и с грохотом откинула с ларя крышку. Отыскав завернутый в кружева раскладной нож, она щелкнула им, придирчиво осмотрела со всех сторон и вернулась на диван.
Борх понаблюдал, как она аккуратно снимает с фрукта кожицу, и протянул:
– Да-а-а,