Я ничего ему сразу не смогла ответить, так как не сообразила, в связи с чем этот вопрос он задал мне. Да он и не слушал бы меня, потому что сразу резанул словесно:
– На шесть суток ее!
Сказал, и меня повели. Правда, вольностей и жесткости «конвоиры» не допускали. Один из них был Градосельский, – такой высокий, молодой мужчина.
– Я его знал, – заметил ей.
– Очень хорошо, значит, представляете. Ну, он привел к дежурному. Тот мне приказал снять ремень и препроводил в комнату, где находились столик, табуретка и откидные нары, прикрепленные на день к стенке. Вот там я все шесть суток и отсидела.
– Обиды не было на начальника?
– Нет, конечно, так как молодость не злопамятна, так как она всегда при силе и выдержке. Что мне тогда, молодой, было отсидеть несколько суток.
Но после «отсидки» на гауптвахте я снова встретилась с Абакумовым. А произошло это событие так. Мои подруги-коллеги вскоре разъехались по фронтам. Спрашиваю у старшей:
– А что мне делать?
Она отвечает:
– Работать!
Ну, я и грею клавиши. Как-то пришла с работы, включила черную тарелку – бумажный репродуктор и слышу: Абакумову присвоено звание генерал-полковника.
Пока утром ехала на работу, родилась мысль – напишу рапорт на новоиспеченного генерал-полковника, чтобы меня отправили снова на фронт, штаб его, как я уже говорила, стоял в Ярославле. Пришла на рабочее место, и застучали клавиши машинки, выбивая текст:
«В связи с тем что я работаю здесь не по специальности, прошу меня откомандировать обратно на мой фронт
Козина».
Понесла в приемную. Передала рапорт молодому пареньку со словами:
– Не могли бы вы доложить Абакумову?
– Доложу.
И я ушла к себе. Проходит некоторое время и дежурный кричит в трубку:
– Козина, к Абакумову!
Иду и думаю, что вот сейчас он меня отправит в Ярославль, к своим. Стучусь и открываю дверь. Вижу, он один сидит, не в форме. На нем белая рубашка. Подхожу поближе. Он вдруг спрашивает:
– Ну и что такое? Почему тебя используют не по специальности? Какая у тебя специальность?
– Стенографистка… Меня вызвали в командировку, а я здесь работаю машинисткой, а стенографистке на машинке не положено работать, – отвечаю ему.
– Почему?
– Потому что скорость тогда теряется.
Он смотрит на меня, явно не понимая мой ответ, а потом задает вопрос:
– Ну, ты же москвичка…
– Да, москвичка…
– Так война же скоро кончится…
– Да, – говорю, – я понимаю.
– И чего ты, москвичка, поедешь на фронт? Оставайся здесь работать, – говорит он так убедительно.
– Хочу войну закончить на фронте. Вот кончится война, вернусь в Москву…
– Ну ладно, я подумаю! И потом скажу, – задумчиво произнес он.
На следующий день, утром, буквально только вошла в кабинет – звонок:
– Козина, к Абакумову!
Иду