Повести Ильи Ильича. Часть первая. Иван Алексеев

взорвался и заколол. Антон Иванович начал массировать заболевшее место и осторожно крутить шеей. Последний год у него регулярно как будто лопались какие-то сосудики. «Может, скоро умру?» – попробовал он испугаться. Не получилось. Антон Иванович знал, что не умрет. Он не может умереть, пока не исполнит предначертанное, как ни высокопарно это звучит. Никто никогда не понимал, что жизнь Антона Ивановича – это подготовка к реальному делу, полезного людям. Как же ему умирать, когда он наконец-то почти приготовился: в голубой папочке лежали переписанные набело листки с расчетами, а в голове третий месяц кружила идея, которая, он чувствовал, вот-вот должна была родить объяснение гипотезы о природе эфирных взаимодействий.

      Пять часов. В шесть начнет клонить в сон, надо готовиться его перебороть, чтобы не проспать на работу.

      Антон Иванович открыл книжку «Физика эфира» И.Железнова и перечитал одно из неприятно поразивших его мест о физической несостоятельности опыта Майкельсона. Интерферометр в этом опыте никогда не показывал смещения интерференционных полос от лучей, разность хода между которыми Майкельсон полагал пропорциональной квадрату отношения скорости земли к скорости света и оценивал в 10–15 секунды. По расчетам Железнова, порядок хода лучей в опыте был 10–23, так что отразить эту малость прибором Майкельсона было невозможно. Неприятность для Антона Ивановича состояла не в критике опытов Майкельсона и постулатов теории А.Эйнштейна, – критиков и без Железнова было достаточно, – а в самом результате. Железнов, как и Антон Иванович в своей модели, полагал, что эфир истекает из вещества подобно газу, но оценил разность хода лучей пропорционально четвертой степени отношения скорости земли к скорости света, а в модели Антона Ивановича она была пропорциональна третьей степени этого отношения. Неприятно было оттого, что Антон Иванович был убежден в своей правоте и не хотел разыскивать Железнова, чтобы сверить модели.