– Я здесь, ваше сиятельство.
– А Марта?
– Ваше сиятельство, она ведь старенькая уже… Я ее будить не стала.
Лиля кивнула.
Действительно, по местным меркам ее нянюшка уже стара. За полтинник. Да и она себя старухой чувствует. Вот и не проснулась, когда шум поднялся.
– Хорошо. Эмма мне поможет. А остальные – вон. Тарис, друг мой, прошу вас выйти. Мне сделают перевязку, и я позову вас.
Тарис закивал и вышел вон. Глаза у него были – по рублю. Еще царских времен.
Лиля посмотрела на Джейми:
– Отвернись, рубашку сниму.
Парень покраснел, но отвернулся. Эмма помогла Лиле снять рубашку и набросить новую, без рукавов. Лиля быстро оглядела себя.
Ничего страшного.
Порез на плече, даже скорее разрез – задел, когда падал. Мышцы слегка задеты. Ну да переживем, рука все равно левая. Надо зашить и перевязать.
Без наркоза, млин! Даже без стопки фронтовых – Лиля подозревала, что ее поведет и с двадцати граммов самогонки, а голова нужна ясная.
Хотелось скулить и плакать.
Нельзя.
Она – графиня. И хозяйка этого дома. Она обязана являть пример стойкости.
Лиля стиснула зубы. И только зашипела, когда Джейми по ее приказанию плеснул самогонкой на рану. И сразу же на вторую.
Вторая, кстати, была противнее.
Чуть сухожилия не переполосовал, скотина. Что бы она тогда делала?
Не-эт… Этого гада она точно повесит!
Подумала – и сама себе ужаснулась.
«Ты же врач. Ты клятву Гиппократа давала…
Ага. И теперь обязана лечить скотину, которая бы меня прикончила? Щаз-з-з-з-з. Только шнурки завяжу!
Ты всех лечить обязана. А ты человека обрекаешь на смерть»…
Но особого внутреннего протеста в душе не было.
Ну обрекаю. На смерть. И что?! Не я его убить пыталась. А даже в Библии – поднявший меч от меча и погибнет. И закончим о гуманизме.
Джейми зашивал ей рану шелковой нитью, вымоченной в спирте. Лиля комкала подушку и стискивала зубы, чтобы не заорать. Эмма подавала всякие мелочи и проявляла сочувствие.
Наконец (лет так через пятьсот по Лилиным меркам) рана была зашита, щедро смазана медом и перебинтована. Остатками ее нижней юбки.
Так, все. Надо срочно озаботиться бинтами. Достали уже одежду портить!
Лиля поблагодарила Джейми и отпустила его. Эмма помогла ей одеться, сочувственно вздыхая.
– Ваше сиятельство, окаянство-то какое…
– Да уж…
Лиля вздохнула.
А не приди Мири, и ее могли бы придушить подушкой. По-тихому. И никто бы и ничего бы…
Не доросли тут до слова «экспертиза».
Да и вообще, первый ли это убийца в ее молодой жизни?
Интересно, а вот с лестницы, когда ждала ребенка, она сама упала?
Паранойя?
Товарищ, если у вас паранойя, это не значит, что за вами никто не следит. Одно другому совершенно не мешает.
Лиля благодарно кивнула Эмме и отправила ее к Мири. Пусть приглядит. Лишней там она не будет. А к себе позвала