– Скучает. Да-а, – бормочет он. – Наехал бы, какой-никакой, женишок. Так нет же! Приезжают… – с этими словами он переводит бинокль на сельскую гостиницу. И вовремя!
В комнату хасидов входит дед Грицько.
Дед Грицько ставит на стол перед гостями корзину с помидорами, огурцами, связками молодого лука и чеснока, высыпает яблоки и груши:
– Извините, что потревожил. Ну, во-первых, чтоб вы не всухомятку… Это прямо с моего огорода. И потом… Завтра утречком, часиков в десять, давайте сходим в одно место.
– Вы знаете, где еврейское кладбище?! – восклицает Гороховский на ломаном русском языке.
– Ну, как бы. Это… Их вообще три было. Вам которое?
– Где могила «Цадика»[22] Шполяр Зейде!
– Так я и думал. Завтра.
– Вы уверены, что найдём?
– Имеется соображение.
Гороховский расплывается в улыбке. Потирает руки:
– О! Я ещё утром заметил, что вы порядочный человек! Не то что эти махновцы. – Обращается к Гутману на идиш: – Бэрэлэ! Быстрее! Человек имеет соображение!
Гутман достает бутылку виски. Дед Грицько пытается отказаться. Но уже налито. И стоя, они выпивают.
Милиционер фиксирует этот несанкционированный контакт, да ещё и с принятием спиртного, своим мощным биноклем:
– Ага!
Как не пытаются гости уговорить деда Грицька на вторую стопку, тот всё-таки отбивается и уходит.
Фонарь на столбе над площадью. Лай собак. Дед Грицько стоит задумчиво на крыльце. Вздыхает. Поднимает глаза. Бархат ночного украинского неба.
Прямо в упор смотрит милиционер. Он почему-то в трусах и майке, но в сапогах и с портупеей. Спрашивает участливо:
– Ну, как? О'кей?
Гороховский, лёжа на жёсткой железной кровати, стонет, мотает головой. Гутман будит его. Гороховский просыпается. Соображает, что милиционер являлся ему во сне.
– «Вус»? – [23] участливо спрашивает Гутман.
Гороховский приходит в себя, оглядывает комнату, прислушивается к шуму в селе, пьяному пению соседа по гостинице Жоры во дворе, говорит с досадой:
– «Дус»![24] Птички, тишина и покой. Съездим, подышим свежим воздухом… Гэволт![25]
Негромкая музыка, приглушённый свет. Роскошь. За столиками чинно парами сидят юноши и девушки. Попадаются и постарше. Одеты строго ортодоксально. Пьют кофе. Тихо разговаривают.
Это мало кому знакомая процедура называется «Шидух».[26]
Так сказать, «Клуб знакомств» в соответствии с законами иудаизма.
За одним из столиков разговаривают красивая