Интересно, почему сегодня башня снова закинула мой кабинет на пятый ярус? За все эти годы она ни разу не спускала меня ниже четвертого этажа. Это случайность, лотерея или… что или? Тайный умысел? Ох, Алекс, расслабься. Ты же знаешь, что латентная паранойя – не лучшее из твоих человеческих качеств. Башня тасует помещения в произвольном порядке, в соответствии с заложенной в неё компьютерной программой… Я улыбнулся, толкнул тяжёлую дверь, поприветствовавшую меня привычным скрипом – двадцать седьмой век на дворе, чёрт возьми, а петли скрипят, как во времена великого потопа – и ступил в прохладную полутьму.
Призрачный лунный свет бесшумным водопадом стекал по каменным ступеням. Какая-то нехорошая сегодня луна. Ох, нехорошая… Круглая, плоская. И свет у неё нехороший… Неживой. А ещё хуже, Алекс, то, что ты пьян. В задницу пьян. Ну да, экватор – это событие. Весь третий курс переводческого факультета сегодня нализался как никогда слаженно и дружно… Но ключи-то от дома в этой треклятой башне забыл один ты… И на какой же ярус она успела перетасовать твой кабинет? На самый верхний, восьмой? Интересно, почему не на крышу? Вон к Денису она относится куда милосерднее, чем к тебе, – первый, второй, никогда выше третьего не поднимает… Везунчик… Так, а на каком ты сейчас? На четвертом, синем… Да, а с чего ты вообще взял, что он синий? Терракотовый, как и все остальные…
Меня шатнуло особенно сильно, так что внизу по правую руку в болоте лунного света мелькнули чёрные кроны деревьев. Сорок метров до земли!
Я покрылся холодной испариной и вжался спиной в стену. Чёрт тебя дёрнул карабкаться пьяным по внешней лестнице на самую верхотуру! Придурок… Сейчас, минутку, переведешь дыхание и дальше осторожно, не спеша, вдоль стеночки, до первой же двери, а там уже по внутренней лестнице… Правильно: осторожно и не спеша, вдоль стеночки… Главное, чтобы за это время башня не скинула твой кабинет с заветными ключами куда-нибудь на первый уровень. Вот смеху-то будет… Я хихикнул… Да, Алекс, ничто не постоянно под луной. Особенно под такой луной. Ни твоя жизнь, ни твои гениальные мозги… Ни даже эти стены… Вот смотри-ка, только что были глиняными, шершавыми, и уже на тебе – ровные, гладкие, выложенные глазурованными изразцами цвета азуритовой сини…
Азуритовой сини?! Я отдернул руку, как ошпаренный, отпрянул назад и рухнул на колени, судорожно вцепившись пальцами в края лестницы. Ступени под ладонями почему-то выщербились, изъелись, изрезались неровной мозаикой. Тягучая ночная тишь раскололась и рассыпалась мелкой стеклянной пылью. Внизу подо мной, у самого подножья башни, там, куда изливался этот водопад мертвяцкого лунного света, гудела,