Переводчик. И. Евстигней

стоит именно в такой последовательности. Аэропорт Чхеклапкок был, как всегда, сверкающим, футуристическим, стерильным и безлюдным. До мелочей знакомый терминал, сталь и стекло, стекло и сталь, всё блестит и сверкает, как в самых крутых компьютерных играх… сто метров прямо, почти бегом, вприпрыжку, движущаяся дорожка – это для ленивых, потом направо и вверх по эскалатору, и снова по эскалатору, и вот он – огромный, переполненный воздухом и светом зал иммиграционно-таможенного контроля с рядом узких стоек на противоположной стороне. Это всё моё, моё, мой город, мой воздух, мой мир, и я – я снова здесь!.. От избытка чувств я разбежался по жемчужно-серому зеркалу пола, лихо крутанул арабское сальто, даже рюкзак в руке не помешал – высоко получилось, молодец, профи, чего говорить… ещё разок, слабо? Мне слабо?!! («Ох, Алексей, да тебе и пить-то не надо. Пятьдесят граммов достаточно – лишь бы для запаха. А дури у тебя и своей хватает….» – отец недовольно постукивает пальцами по подлокотнику кресла, крепкие отполированные ногти и добротный, играющий искрами бриллиант в фамильном перстне…) Я перевернулся в воздухе ещё раз и приземлился прямо напротив пожилого китайца в ярко-красной, вырви глаз, униформе за высокой стойкой, который с неприкрытым удовольствием смеялся, наблюдая за моими упражнениями.

      – Ваш паспорт, господин…?

      Я вытащил из кармана тонкий пластик и протянул улыбавшемуся таможеннику.

      – Хммм… так вы не гражданин Поднебесной? – ниточки бровей удивленно взлетели вверх.

      – К сожалению, – пожал я плечами. – Но я здесь родился.

      И уточнил на втором слое:

      – Моя мать была китаянкой.

      Такие точки на i лучше расставлять сразу. Проверено опытом.

      – Тогда минуточку, небольшие формальности…

      И на втором слое:

      – Сейчас мы решим эту маленькую проблемку…

      Ого, неужели сотрудники иммиграционно-таможенной службы научились шутить?! Он приложил мой паспорт к терминалу, пару раз согласно кивнул головой, вглядываясь в монитор (ещё бы, с визами-то у меня полный ажур… пока что…), задал несколько стандартных вопросов и через минуту бравым шлепком прилепил мне на грудь переливчатый фиалковый бэдж в форме уродливой кляксы.

      – Теперь вы наш гость. Желаю вам хорошего пребывания в нашей стране, – он протянул мне паспорт и показал рукой на бэдж. – Идентификационную карту не снимать! Носить на видном месте!

      – Знаю, знаю, не снимать, даже в душе! – и, не удержавшись, вставил на втором слое: – Буду лепить её себе на задницу! (Конечно, куда ж я без идентификатора, который будет извещать окружающих о том, что я иностранец и со мной нужно вести себя подобающим – острожным – образом?)

      И потом на двух слоях сразу:

      – Спасибо! – залихватски козырнул доброму таможеннику, схватил свой просвеченный насквозь рюкзак и выскочил из здания аэропорта в густую чернильную ночь.

      Снаружи обдало сразу же и нещадно, как в на совесть натопленной русской