Я перевела взгляд на Натаниэля, который вытащил свой любимый серебряный гребень и провел им по волосам. Ни одна золотистая прядка не должна лежать не на своем месте, иначе может взорваться вселенная.
– Жарковато в кожаных перчатках, ты не находишь?
Натаниэль пожал плечами.
– Я тоже собирался уходить.
Как мне ни хотелось поговорить с братом, мне предстояла серьезная встреча. Дядя имел множество особых привычек, и опоздания не допускались. Пусть даже сегодня день моего рождения.
Когда я в последний раз нарушила это правило, дядя заставил меня целый месяц отмывать пол от окровавленных опилок. Мне не хотелось еще раз заслужить такое наказание; кровь тогда запекалась вокруг моих ногтей, и ужасно трудно было отмывать ее перед ужином. Слава богу, тетя Амелия у нас тогда не гостила, она бы упала в обморок от этого зрелища.
– Хочешь, завтра встретимся и вместе отправимся на ланч? – спросила я. – Я могу попросить Марту приготовить для нас что-нибудь, чтобы взять с собой в Гайд-парк. Мы даже можем прогуляться вокруг Серпантина.
Натаниэль улыбнулся с легкой грустью.
– Может быть, мы сможем устроить запоздалую прогулку в честь твоего дня рождения вокруг пруда на следующей неделе? Мне, конечно, хотелось бы знать, что вы с дядюшкой Кадавром затеваете в том мини-домике ужасов, – в его глазах вспыхнула искорка беспокойства. – Меня тревожит, что ты видишь всю эту кровь. Это не может быть полезным для слабых женских нервов.
– Вот как? Где в медицинском словаре сказано, что женщина не может справиться с подобными вещами? Или душа мужчины состоит из другого материала, которого нет в душе женщины? – пошутила я. – Я и не представляла себе, что мои внутренние органы состоят из ваты и котят, а твои – из стали и деталей парового двигателя.
Его голос смягчился, когда он заговорил о том, что его действительно тревожило.
– Отец с ума сойдет, если обнаружит, чем ты в действительности занимаешься. Боюсь, его представление о реальности сейчас сильно пострадало. Его иллюзии начинают… внушать тревогу.
– Почему это?
– Недавно утром я… я застал его, когда он точил ножи и разговаривал сам с собой, когда думал, что все еще спят, – он потер виски, его улыбка угасла. – Возможно, он думает, что сможет заколоть микробов до того, как они проникнут в наш дом.
Это была действительно тревожная новость. В последний раз, когда на отца нашло такое, он заставлял меня надевать на лицо маску каждый раз, когда я выхожу из дома, чтобы избежать заражения через дыхание. Хоть я и любила считать себя выше таких вещей, как тщеславие, мне очень не понравились взгляды, которыми меня награждали, когда я рисковала выйти из дома. Снова пройти через это было бы