Заметив мой взгляд, она пытается оправдываться:
– Ты так вкусно заразительно ешь, что поневоле заражаешь своим здоровым энтузиазмом. Вообще-то я против убийства и пожирания трупов животных.
– Я тоже, но есть хочется.
– Вот вино, это хорошо, – она пригубила бокал.
Тогда я только купил бокалы, и они у меня были, роскошные, на высоких ножках все целы. Сейчас остался один. Пусть на убитой кухне, но я предпочитаю пить мои напитки из достойной посуды. У меня даже есть узкие фужеры для шампанского.
– Я нахожу, что я пью слишком много вина. И оправдываю себя тем, что много вина пил и великий Гёте. И он тоже терзался тем, что выпивает одну-две бутылки красного ежедневно. Существует его восклицание: «Ах, если бы я мог обходиться без вина!» В восклицании звучит одновременно и смирение перед собственной слабостью, и огорчение по поводу её.
– А что, он вправду великий?
– Гёте? Несомненно великий. Правда, я понял его величие лишь совсем недавно, когда мой возраст жёстко поставил передо мной проблему Фауста. «Фауста» Гёте я прочитал ещё в ранней юности и был скорее скандализирован старомодностью изложения истории. Сейчас я перечитываю «Фауста» как притчу о человеке, пожелавшем продлить свою жизнь и наполнить её высшим смыслом. И как притча, – «Фауст» изумителен. Там уже есть всё – и ницшеанство, и можно заметить тень Гитлера в перспективе кулис. А ещё в конце жизни мне, конечно, близки мотивы страстей пожилого джентльмена к юным девицам. Грэтхен в «Фаусте» четырнадцать лет, вы знаете об этом, Варя?
Варя делает круглейшие глаза и очень улыбается.
– Тебя, наверное, соблазнил давным-давно какой-нибудь старый поэт, приятель или бывший любовник матери, предварительно влив в тебя водки. Да, Варя?
– Называйте меня прочно на «ты», Эдуард. Вы скачете с «вы» на «ты», но я буду называть вас на «вы», потому что «ты» у меня не будет получаться. Да, меня банально соблазнил поэт, приятель матери, не такой уж старый. Но он был вторым, потому что первым был парень из нашей школы. Тот парень меня, впрочем, не соблазнял, дал в живот кулаком, и пока я охала, он успел совершить весь процесс своего чёрного дела. А с поэтом было хорошо. Некоторое время. Ну и что, Фауст, Эдуард?
У неё развесёлый вид. Она нравится себе такой: прямой, циничной, резкой, «крутой», как говорят сейчас, прямо говорящей о вещах интимных. У неё такой вид, что ясно, она приехала с уже готовым решением «дать» мне и посмотреть, что из этого получится.
– Фауст, Варя, стремился убежать от судьбы обычных смертных, и, как и Гёте, преуспел в этом. В последних сценах второй части «Фауста», его герой совершает колоссальные по тем временам строительные подвиги. Он строит дамбу и таким образом отвоёвывает у моря территорию. Правда, попутно он, как