Мама уже проснулась, и ставила на стол новенький электрический самовар, купленный специально для домашних семейных чаепитий. Она радовалась, как ребенок, счастливому, нечаянному выздоровлению Алексея, обнимала нас, по очереди, целовала, щедро делясь своими эмоциями. Лехе ее нежностей доставалось больше, и это было оправданно. Какая мать не желает здоровья и счастья своим детям. Переодевшись, мы сели за стол, расположенный в центре комнаты. Здесь, кроме самовара, на тарелке лежали горкой печеные пирожки рисом и яйцом, стояли розетки с малиновым и вишневым вареньем и небольшая хрустальная ваза карамельными конфетами.
Наша мама вполне молодая и статная женщина. Ее внешний облик удивительно совпадал с внутренним. Не многословная, чуть задумчивая, всегда с аккуратно уложенными на голове волосами, она тихо и спокойно хозяйствовала в доме, не создавая ажиотажа, не повышая голоса, даря нам свою бесконечную материнскую любовь и ласку.
Сейчас она брала чашки, наливала в них заварку, а затем, добавляла кипятка из носика самовара. Первым делом я и брат принялись за пирожки, проголодавшись еще с самого вчерашнего вечера. И когда чашки были наполнены до краев, пирожки на тарелке уже закончились.
– Мама, а еще пирожки есть?
– Конечно, есть, Леша. Я сейчас принесу…
– Что ты, ма, сиди, я сам…
Брат, быстро поднялся и ушел на кухню. Мама наклонилась поближе и тихим голосом спросила:
– Как Алексей?
– Мама, все хорошо. Он встал рано, нарубил дров, умылся холодной водицей, и основательно проголодался…. Сейчас все это умнет за пару минут.
– Пусть ест, поправляется…. И ты кушай…
Алексей притащил из кухни всю тарелку с выпечкой. Его аппетит ни как не мог угомониться. Он поглощал пирожки один за другим, запивая их горячим чаем из чашки.
День уже вовсю заявлял о своих правах, и на чистом голубом небосводе ярко сияло солнце, поднимаясь все выше и выше. Надо сказать, что это было воскресное утро, а значит, спешить особо было некуда, разве что собрать поленья и уложить их аккуратно в стопку. Затем можно было рвануть с братом на реку, искупаться, забрать вещи из баньки, найти и осмотреть место падения космического тела. Только маме об этом не надо говорить, иначе при слове «речка», она снова, почти упадет в обморок.
Мама, молча, пьет чай из чашки, поглядывая на нас и тихо улыбаясь. В этой идиллии молчание было главным лейтмотивом существования. К чему слова, если души близки без всякого наития. Но, в какой – то момент, слово за столом взял я, по праву старшего. Я решил немного поябедничать, в шутку, чтобы задать тему для совместной семейной беседы, не все же время молчать.
– Мам,