Если бы он пришел снова, я бы, наверное, привычно отметил, какие они все-таки преданные слуги – собаки, и как они нужны нам для нашего человеческого благолепия. И все. Но пес не появился, и я подумал, что, может, не мы их, а они нас используют. Может, мы им нужны, только когда и зачем? Как они воспринимают нас, что чувствуют? А может знают… Но никогда не скажут.
2016
Записки не охотника
Абхазию принято называть солнечной, что абсолютно справедливо. Но мне эта главная «достопримечательность» страны являлась по-особенному. Жил я в поселке Лдзаа (его еще называют Рыбозавод, хотя от самого завода только сваи в море остались), в доме окраинном, уже на взгорье, и горизонт, загороженный настоящими горами и окаймленный зеленой лесной бахромой, казался недалеким. Утром голубовато-сиреневый сумрак держался, держался – и вдруг выскакивал, как поплавок из воды, краешек солнца, уже набравшего за горно-лесным гребнем жару, и сразу свет и тепло. Вечером же солнце как будто ныряло за леса, и тут же всплывали на небе косяки звезд, хоть неводом тащи. Ночь клюнула…
В еще одно абхазское чудо мне пришлось по большей части поверить. Имею в виду охоту, которую назову царственной: и потому, что когда-то Абхазия была царством с соответствующими правителями, и потому, что предмет и обстоятельства охотничьего промысла поистине величественны. Ощущения редкостной первозданности здесь возникают на каждом шагу, даже в хозяйском саду. Он, в основном, мандариновый, и если по границам с соседями огорожен металлической сеткой, то в глубине предел ему кладет крутой откос. Через заросли ежевики, какой-то колючки, переплетенными виноградом, вверх, к подросту из мелких деревьев не продерешься, а дальше и выше – чаща и совсем уж дикая тьма.
Вообще-то мне, новичку абхазского отдыха, думалось, что все же охотников придется поискать, но один из них, как оказалось, жил в соседнем доме. «Он птичек стреляет», – такие были исходные данные. На самом деле у Врура, статного красавца около 35 лет, дома висит шкура лично добытого медведя. А «птички» порой занимают весь холодильник, на радость не только семье, но и друзьям и знакомым. «Не могу не поделиться, не угостить дичиной, у нас так принято», – пояснил Врур. Сам он охоту промыслом не считает (хотя постоянной работы у него нет, как и у многих сверстников, – последствия грузино-абхазской войны и в этом до сих пор сказываются), но не найдется местных зверя или птицы, судя по его рассказам, на которых бы он ни поохотился.
В целом картина получается такая. Если говорить о пернатых, то стреляют гусей, уток, перепелов, куропаток, голубей, вальдшнепов. Особая статья – стрепет. Здесь эту птицу называют дикой индюшкой, настолько она крупная, хотя по науке стрепет – из семейства дроф. Их гораздо меньше, чем гусей или уток, и потому добыть стрепета считается