Тут Ева услышала голос, который постепенно становился отчетливей. Он доносился от двери, ведущей из помещения на улицу, на пороге которой Ева недавно стояла.
Раздался звонок. Ева слегка вздрогнула. Женщина с круглым лицом, открывшая дверь Еве, встала из-за своего рабочего стола. В своей манере раскачивающегося судна она медленно поплыла к входным дверям, переваливаясь с ноги на ногу.
В дверях появился мужчина в насквозь промокшем сером плаще. В руках он держал телефон – по всей видимости, только что состоялся не совсем приятный для него разговор.
– Добрый день, Лара, – быстро проговорил мужчина, почти не глядя на женщину. Его взор был устремлен на Еву.
Он снял плащ и передал его помощнице. Бросив взгляд на часы, произнес:
– Ну и погодка сегодня, весь город стоит в пробке. Мне пришлось бросить машину неизвестно в каком месте и добираться пешком…
Помощница Лара хотела бы вставить реплику на его замечание относительно погоды, но жестом руки он показал, что не нужно этого делать, добавив:
– Лара, сделай нам с Евой чай.
– Вам как обычно? – вешая плащ, спросила помощница.
– Да… Ева, что вам предложить? – немного подумав, добавил профессор.
– Зелёный, если можно, – сухо, даже с некоторым безразличием ответила девушка.
Профессор, по совместительству психолог Евы, предложил ей пройти в кабинет. Девушка, с неохотой повинуясь его предложению, неспешно встала с дивана, где ей хотелось бы оставаться дальше, разглядывая цветок, а не седеть в пыльном кабинете психолога.
– Ева, вы сегодня – как погода за окном, – заметил профессор. – Кстати, вы долго ждали меня? Нужно будет это время записать в дневник ваших посещений для продления нашей сегодняшней терапии.
– Нет, совсем недолго. Думаю, не нужно ничего продлевать.
– Ева, вы же понимаете, я так не могу. Ваша мама все оплатила наперед и…
– Не переживайте, – перебила пациентка. – Она об этом ничего не узнает, врачебная тайна, – с улыбкой договорила Ева.
Вообще, Еве было свойственно перебивать и постоянно недослушивать. Такое качество, как вечная спешка, было частью её своевольной сущности. И это касалось не только ее портрета как собеседника, но и остальных аспектов её жизни. Того, как она делает уроки, быстро, не особо заостряя внимания; употребляет пищу, так же быстро и без разбора; в ее манере передвигаться, словно еще чуть-чуть, и она взлетит. На вопросы, часто задаваемые ей окружающими: «Ева, куда ты спешишь?», она отвечала просто и с улыбкой: «Зачем тратить столько времени на то, что мешает тебе ЖИТЬ?!»
Единственное, что замедляло Еву, – это ночное небо, усыпанное звездами. Увидя его, она замирала, словно ее пронзала молния прямо в сердце, и полученный электрический разряд разносился по венам, ища выход. Его пронзительная сила растекалась