Фибия вертелась и сучила лапками, Май подбежал к добыче и разворотил ей башку из гаусс-пистолета. Тварь немного подергалась и затихла, лишь тонкие ножки, коих было множество, все еще сокращались. Май выхватил тесак – такой же, как у Пригоршни, только черный, – и вонзил его между сегментами брюшка. Пластина с треском поднялась, явив нашему взору черно-бурое нутро в обрамлении белого мяса, которое Май тотчас принялся срезать.
С туши фибии получилось килограмма три белого мяса. На труп, откуда ни возьмись, сбежались мелкие жуки, похожие на бронированных муравьев, и приступили к трапезе. Май завернул мясо в ткань – что-то среднее между бумагой и полиэтиленом – положил в котомку.
Короткая охота подняла настроение аборигенов, смерти односельчан отодвинулись на задний план. Видимо, в адских условиях постоянно кто-то умирал, привыкнуть к такому невозможно, но воспринимать смерть, как само собой разумеющееся – вполне по силам.
– Как выглядит Небесный город? – спросил Пригоршня, когда мы продолжили путь.
Искра, шедшая впереди, дернула плечом:
– Говорят, что он летает в воздухе. Никто из деревенских его не видел, даже старейшины. Остается верить горожанам, хотя мне не очень-то представляется, как целый город летает и не падает.
– Скорее всего, легенда, – согласился Май.
Я поинтересовался:
– А почему вы не сходите на него посмотреть? Там, насколько я понял, безопасно.
– Зимой идти нельзя – замерзнем, весной и летом – некогда. Да и зачем? Все равно там мало места, и нас туда не примут. Мы, правда, мало знаем, спроси лучше у старейшин.
Дальше шли молча, прислушиваясь и приглядываясь к мелочам – а вдруг аномалия? Искра заметила мою настороженность и спросила:
– Ты чего дергаешься постоянно?
– Здесь у вас случаются аномалии. Идешь-идешь, а потом р-раз – и расплющило тебя…
– Ааа, – протянул Май. – Это ловушки. Мы знаем все места, где они есть. Там еще разные полезные штуки образуются, мы их горожанам продаем.
– У нас они называются артефактами, – ответил Пригоршня. – А чего себе не оставляете?
– Не знаем, как они работают. Горожане проводят опыты, выясняют и используют. На наших добровольцах проводят. Кто выживает, остается в городе. Один такой, мой двоюродный брат Юль, до сих пор к нам приезжает, небылицы рассказывает. Преобразился человек, важным стал, холеным. Ему повезло: остальных, кто уехал, мы больше не видели.
– Здесь, – Искра прервала нашу беседу, остановилась и повертела головой.
Глава 3
Как девушка ориентировалась в сплошном переплетении ветвей и одинаковых исполинских стволов, для меня осталось загадкой – ни одной тропы я не приметил, в сухих листьях не оставалось следов. Тем не менее, Искра шла уверенно и привела нас