Я тоже дул, дул – никакого звука!
– Ты прав, не дудит труба.
– Может, мы не так дуем?
– А как же еще надо дуть?
– Ну, как-нибудь по-другому.
Попробовали мы еще по разу. Все зря. Не дудит труба.
Тут как раз проходит Миша Зябликов. Дали ему подудеть. Может, он сможет.
Миша дунул – тоже ни звука.
Потом еще появились ребята. Они тоже по очереди в трубу дули. А звука все не было.
Потом вдруг Коля дунул – звук вырвался. Слабый звук, но все же. Мы загалдели.
– Пусть объяснит, – кричим, – как это вышло!
А он сам не знает.
– Я, – говорит, – все дул, дул, и вдруг – бац! – загудело!
Сколько он после ни дул – все впустую.
Пришлось положить трубу на место. Испорченная труба – дело ясное.
А вечером вдруг слышим звуки. Переливаются над лагерем, звенят.
Это наш горнист Лева играл на трубе.
Просто чудо!
Совесть
Когда-то была у Алеши двойка. По пению. А так больше не было двоек. Тройки были. Почти что все тройки были. Одна четверка была когда-то, очень давно. А пятерок и вовсе не было. Ни одной пятерки в жизни не было у человека. Ну не было – так не было, ну что поделаешь! Бывает. Жил Алеша без пятерок. Рос. Из класса в класс переходил. Получал свои положенные тройки. Показывал всем четверку и говорил:
– Вот, давно было.
И вдруг – пятерка! И главное, за что? За пение. Он получил эту пятерку совершенно случайно. Что-то такое удачно спел – и ему поставили пятерку. И даже еще устно похвалили. Сказали: «Молодец, Алеша!» Короче говоря, это было очень приятным событием, которое омрачилось одним обстоятельством: он не мог никому показывать эту пятерку. Поскольку ее вписали в журнал, а журнал, понятно, на руки ученикам, как правило, не выдается. А дневник свой он дома забыл. Раз так, значит, Алеша не имеет возможности показывать всем свою пятерку. И поэтому вся радость омрачалась. А ему, понятно, хотелось всем показывать, тем более что явление это в его жизни, как вы поняли, редкое. Ему могут попросту не поверить без фактических данных. Если пятерка была бы в тетрадке, к примеру, за решенную дома задачу или же за диктант, тогда проще простого. То есть ходи с этой тетрадкой и всем показывай. Пока листы не начнут выскакивать.
На уроке арифметики у него созрел план: украсть журнал! Он украдет журнал, а утром его принесет обратно. За это время он может с этим журналом обойти всех знакомых и незнакомых. Короче говоря, он улучил момент и украл журнал на переменке. Он сунул журнал себе в сумку и сидит как ни в чем не бывало. Только сердце у него отчаянно стучит, что совершенно естественно, поскольку он совершил кражу. Когда учитель вернулся, он так удивился, что журнала нет на месте, что даже ничего не сказал, а стал вдруг какой-то задумчивый. Похоже было, что он сомневался – был журнал на столе или не был, с журналом он приходил или без. Он так и не спросил про журнал; мысль о том, что кто-то из учеников украл его, не пришла ему даже в голову. В его педагогической практике такого случая не было. И он, не дожидаясь звонка, тихо вышел, и видно было, что он здорово расстроен своей забывчивостью.
А Алеша схватил свою сумку