раз чудом спасался от бомб и смерти, но оставался жив. Ордена Славы, Отечественной войны и Красного Знамени, а также медали – «За отвагу» и другие – говорили о многих его героических поступках. Фёдор немного отстал от брата, был разведчиком, много доставил языков, не было Красного Знамени, зато были две Красные Звезды. В одной песне поётся: «Повезло им, повезло им, повезло, оба сына воротилися в село…» Война ещё гремела, а Макар перебрался в столицу донского казачества и работал на электровозостроительном заводе. Николай и Фёдор возвратились к отцу и до самой пенсии трудились на заводах города. За трудовую доблесть получили признание и были награждены орденом «Знак Почёта» и орденом Трудового Красного Знамени. Вырастили детей, которые перехватили их трудовые традиции, правда, на поприще научной деятельности, получили учёные степени, воспитывали и обучали молодую смену строителей социализма. Прекрасно трудились, весело и беззаботно жили, не думая о завтрашнем дне, так как социализм гарантировал достойную жизнь, достойную пенсию и обеспеченную старость. Один из сыновей Николая стал моим мужем, с которым мне пришлось после тридцати лет совместной жизни расстаться, и вот почему. Дома всё было так, как и в обычной советской семье. Поженились по любви. Встречаться начали ещё со школы. Кирилл был годом старше. Два года он ходил за мною тенью, за ручку держал, цветы дарил, страшно уважительный и покорный бывал. Всё делал так, чтобы я влюбилась в него. Матери моей он очень нравился. Мать, правда, всегда предупреждала: «Лечь под мужика – дело нехитрое, главное, как вылезти потом». На четвёртом курсе, когда родители уехали в санаторий, он пришёл в гости. Я готовилась к очередному зачёту, он сидел у телевизора. Тут неожиданно он встал с кресла, подошёл ко мне и так сильно прижал к себе, что мне показалось, будто хрустнули косточки. Как бы защищаясь, я встала со стула и повернулась к нему. Он снова прижал меня к себе, и его губы прямо впились в меня. Я почувствовала, как всё померкло в глазах. Какая-то огромная сила исходила от сжимавшего меня Кирилла, и я ощутила стройное и упругое тело, пытавшееся слиться с моим телом. Такого чувства я не испытывала никогда. Его поцелуй был обжигающим, безжалостным, и в тоже время в нём было какое-то невольное любопытство. Давление ослабло. Однако его тёплые, ласковые и уверенные губы скользили по моим губам, вызывая сладостное очарование и побуждая их чувственность. Какое-то незнакомое чувство переполнило меня, голова пошла кругом, я потерялась в пространстве, во мне проснулась какая-то первобытная истома, которая вызвала жгучее желание крепче прижаться к Кириллу. А тут ещё ко всему внизу живота что-то затрепетало, словно бабочка крыльями хлопала по моей сути. Я перестала себя контролировать и была готова отдаться ему. Однако Кирилл вдруг отпустил меня. Он начал как-то нелепо бормотать о том, что любовью надо заниматься после того, как они поженятся. Это, мол, аморально, стыдно перед родителями, надо дорожить честью и нравственностью.
