Кровь Донбасса. Андрей Манчук

Зукотти-парке через обыкновенное решение суда с гербовой печатью на бумажке, подкрепленное полицейскими патрулями Нижнего Манхэттена. Миллионы американцев искренне сочувствовали участникам этого самого популярного движения последних десятилетий. Однако его представители так и не выработали организационных форм, которые позволили бы перевести это сочувствие в политическое действие – превратив разрозненную массу недовольных в организованную силу, способную не только защитить свое право на публичный протест, но и претендовать на то, чтобы самостоятельно осуществлять управление страной.

      «Проблема в том, что переход от стихийного возмущения к организованной борьбе – это и есть самое большое чудо, которое мы должны осуществить в данный исторический момент – и сами до конца незнаем, как. В том смысле, что рецепты, наработанные историей, верны, но недостаточны. Нужно что-то ещё, какой-то "пятый элемент" политического действия. Некий консолидирующий проект, способный вызвать процесс стихийной политической самоорганизации снизу – в дополнение к нашим усилиям сверху. Как ленинские "Апрельские тезисы", как лозунг республики, ставший у Робеспьера социальным лозунгом. Что-то из области политической интуиции, когда настроения и потребности масс консолидируются в одной решающей формуле», – заметил в переписке с автором этой статьи Борис Кагарлицкий.

      Вопрос в том, способны ли мы выработать сейчас эту формулу? В то время как буржуазия консолидируется перед лицом угрозы своему безраздельному классовому господству, левые антикапиталистические группы продолжают пребывать в бессильном и разрозненном состоянии. В этом смысле особенно показателен пример Греции, где левые избивают друг друга, вместо того чтобы решиться на попытку взять власть в этой наиболее ослабленной кризисом стране – пока местные элиты формируют коалиционный кабинет, чтобы спасти от краха неолиберальный режим.

      Инфантильность и маргинальное прозябание левых резко контрастирует с значением и масштабом задач, которые ставит сейчас перед нами история. Нужно признать, что мы не в силах ответить на эти вызовы. Ведь именно кризис левой субъектности объясняет тот факт, что протестные выступления 2011 года нередко проходили под либеральными лозунгами – а имперские хищники и оппозиционные группировки националистов и либеральной буржуазии практически повсеместно пытаются использовать их в своих интересах, идущих вразрез с интересами протестующих масс.

      Эти события нередко сравнивают с волной европейских буржуазно-демократических революций 1848 года, в которых участвовали представители разных социальных слоев, невзирая на противоречия в своих лозунгах и классовых интересах. Это верно – в том смысле, что современные левые обязаны преодолевать сектантские настроения, активно участвуя в массовых уличных протестах. Но нельзя забывать, что, начавшись февральским восстанием против «короля-буржуа» Луи-Филиппа, французская революция