Здесь людям восхищаться суждено
Великим обновлением природы.
И я из той счастливейшей породы,
Которые с природой заодно.
Я так решил. Не знаю я, как вы,
А я люблю, когда капель за ворот,
Я рад, что здесь деревня, а не город,
Я рад, что здесь – окраина Москвы.
Английскому клубу
…и снова жил фанфарами премьер
Когда б я не был слишком глуп,
Как большинство из нас. Во-первых,
Я б не пошел в английский клуб,
Чтоб уберечь от срыва нервы.
Я б эту чушь не городил —
Порыв, который столь бесплоден!
Я б этой дружбы не водил
И был бы более свободен.
И, во-вторых, я – Боже мой! —
Мог сэкономить силы, если
Я возвращался бы домой
И отдыхал в уютном кресле.
Не повторял, рыча как лев,
Осточертевшие репризы
И не сносил бы божий гнев
И режиссерские капризы.
И, взяв покой за номинал,
В премьерный день не суетился,
И, хохоча, не вспоминал,
Как кто-то что-то ляпнул, сбился…
Но я, представьте, слишком глуп,
Здоровью я не знаю цену,
И я пошел в английский клуб,
И я ступил на эту сцену.
Да, я не знаю, что покой
Определяет чувство меры.
Я сумасшедший, я такой,
Я снова жду огни премьеры.
Приду вечор, когда пора
Домой усталому вернуться,
Прожду часочка полтора,
Глядишь – актеры соберутся.
Но что спасало нас тогда
От перекала и от стрессов?
Но вот, сияя как звезда,
Приходит радостный Нерсесов!
За ним, для паперти рожден,
Сам Мясоедов к нам. Еще бы!
Значком цековским награжден
Он за отличную учебу!
На час покинув дом-музей,
Великий Циликов – о Боже! —
Спешит в компанию друзей.
Исаков будет, но попозже.
Что там в дверях за дивный свет?
Не солнце, не заря пожаров,
Но то с порога шлет привет,
Торгуя чем-нибудь… Можаров!
И, наконец, она… Всегда
Мы так и ждем ее советов.
Наташа. Торопова. Да —
Хозяйка наших менуэтов.
И вот он, клуб. Так юн и свеж.
Но где же милая Людмила?
Пускай Ивановна… Но где ж
Она, что нас объединила?
Она, которой Щербаков
Уже писал однажды оду,
Она, любимица богов.
Мы ждем явления народу.
Она, храня душевный такт,
Давно пришла, но «бэз» явленья.
Как разумеющийся факт,
Как наше чудное виденье.
Такой святой энтузиазм,
Как у строителей Турксиба!
Как ей понятен наш маразм!
Ужель не скажем ей «спасибо!»?
Ужели сможем позабыть,
Какого б звания и чина
Нам