Она кивнула.
– Да, так и есть, хранитель палубы, я действительно тактик. Но скорее из-за того, что видела много сражений, быть может, слишком много.
– Мой отец говорил о сражениях как о славных делах, – сказал Джорон.
– Это для разных басен, – спокойно ответила она. – Мы сражаемся в надежде, что другим не придется, и для того, чтобы сохранить жизнь тем, кто нам дорог. Мы сражаемся даже за тех, кто этого не заслуживает. В том, что мы делаем, нет ни чести, ни величия, и только глупцы думают иначе. В конечном счете, я иду в бой потому, что у меня нет выбора. – Она посмотрела ему в глаза. – Как и ты. Так что помни, если ты услышишь рассказы об отваге и величии, знай, что их почти всегда рассказывает тот, кто наблюдал за битвой со стороны. Тем же из нас, кто держал оружие в руках, хорошо известно, что такие истории лишь покров для ужаса, который происходит на самом деле. Ни одна разумная женщина или разумный мужчина не хочет войны, а те, что хотят, никогда бы к ней не стремились, если бы думали, что она оставит краску на их пороге.
Джорона поразила горечь, с которой Миас говорила, к тому же ее слова обесценивали память о его отце, и он почувствовал, как что-то темное собирается у него внутри.
– Мой отец сражался, – заявил Джорон. – И хотел, чтобы я попал на флот. И он не был глупцом.
– Нет, я ничего такого не говорила. – Миас покачала головой. – Но он был беден, Джорон Твайнер, а как еще бедняк Ста островов может стать богатым? Они сражаются или умирают в нищете. А теперь иди. Приготовь для меня мой корабль.
Она вернулась к столу, села и снова стала смотреть в книгу, предоставив ему пытаться понять, кто она такая – эта воительница, говорившая так, словно она ненавидит войну.
Быть может, она здесь именно по этой причине?
Он не знал и не осмеливался спросить.
9. Поломки «Дитя приливов»
Ветры обошлись с ними дружелюбно, если не сказать с пониманием. «Дитя приливов» танцевал на море, где почти не было волнения, а клювозмеи плыли перед ними. Миас Джилбрин расхаживала по крестцу костяного корабля, она дважды посылала Джорона с частью команды в трюм, чтобы заново разложить припасы в надежде изменить баланс черного корабля и выжать из него как можно больше. Они потели, ругались, перетаскивали ящики по темному трюму, однако это не помогало увеличить скорость. Корабль набрал ту, которая его устраивала, и дети палубы, пусть и знающие свое дело, работали недостаточно эффективно, чтобы хотя бы немного ускорить его движение, полностью используя ветер.
Поэтому Миас расхаживала взад и вперед, а Джорон чувствовал, что каким-то образом ее разочаровывает, и кипел от собственного гнева – на Миас, за то, что она пробуждала в нем такие чувства, и на себя – из-за того, что ему не все равно.
Когда пламенеющий Глаз Скирит взобрался на высшую точку, прогнав остатки туч и превратив море в сотни тысяч осколков зеркала, настолько ярких, что на него было больно смотреть, раздался крик с верхней части одного из главных позвонков.
– Острова